Наказы особого сыска (СИ)

- Не будет того, пока я жив! - выкрикнул Матвей и вдруг неожиданно для себя перевел дуло пистолета с головы Сидора в лицо боярину. - Хватит вам уже землю нашу на части рвать! Будет, как велено словом государевым! Мы Сидора забираем в Москву, и хватит с вас! Дай дорогу, боярин!

Трифон Иванович грозно сверкнул глазами, не отводя взора от черной дырочки ствола, но не осмелился переть против государевых слуг, дал знак своим пропустить.

- Но поглядим, довезете ли вы его хотя бы до ворот крепости, - усмехнулся он.

Стрельцы вывели коней, своих и боярских, раненого своего товарища уложили на плащ, который растянули меж двух коней, а на лошадь раненого усадили Сидора. Стрельцы успели уже перезарядить самопалы - по настоянию Шеина, ратникам его приказа выдавали кремневые ружья, - и, держа их на сгибе свободной руки, выразительно направили их в обе стороны от дороги.

На крыльце кабака появился хозяин. Ничего не сказал, только молча проводил взглядом длинную вереницу: сперва Хилков, за ним двое стрельцов с третьим в люльке, потом Сидор, за ним Матвей с пистолетом в руке - все верхами; за ними по двое двигались люди Трифона Ивановича, а позади тех, пробираясь вдоль заборов, шли люди Рябого, не смея ни напасть - ни бросить своего предводителя.

До крепости им предстояло одолеть версты две, не больше.

Глава 5. У ворот.

Ворота были еще закрыты, мост через небольшой ров, отделяющий посад от окрестных холмов, убран.

- Светает уж, - Хилков покосился на розовеющую полоску на востоке. - Пора открывать.

- Ничего, подождем, - Матвей оглянулся.

Преследователи их растянулись на несколько сотен шагов, но не бросили своей погони.

- Боюсь, и в крепости нам покоя не будет, - Хилков сделал знак стрельцам, те сняли своего товарища на землю, принялись осматривать его рану. Голова стрельца кровоточила - рану зажали тряпками - но череп был цел, пуля вскользь саданула по лбу.

- Почему? - удивился Матвей.

- Так там сидят все те, кому Рябой поперек горла встал! Кстати, а почему его Рябым кличут? Он же не рябой?

- Говорит, в детстве переболел, а кличка с тех пор осталась.

- Вы с ним и по душам потолковать успели? - хмыкнул боярин. - Слышь, Рябой, как думаешь, что с тобой в крепости будет?

Сидор угрюмо молчал.

- Я тут много чего узнал, - заговорил Матвей. - Думаю, неправильно было бы его наказывать. А то ведь так половину народа надо будет повесить! Сколько обид друг другу учинили...

- Ну, так то когда было, - возразил Хилков. - А ежели кто думает, что вольность продолжается - тому надо объяснить, что он ошибся.

- А Трифону этому Ивановичу не надо? Он ведь самосуд пришел учинить!

- Что ты предлагаешь - нам сейчас вчетвером на его войско броситься?

- А, стало быть, у кого сила - тот и прав, так, что ли? - возмутился Матвей.

- Неправ, но пока не время это доказывать, - спокойно отозвался Хилков. - Ничего, вот попадем в крепость - а там посмотрим, на чьей стороне сила окажется.

- Да не будет воевода с боярами местными ссориться, - горько махнул рукой Матвей. - Ему тут жить. И им тоже. Пока Сидор на свободе гулял, он им был чем-то вроде гвоздя в сапоге. Ну, типа, на то и щука в омуте, чтобы карась не дремал. В общем, приходилось им не так лютовать. А теперь...

- Ну, хочешь, можем его отпустить, - предложил Хилков. - Только он ведь дальше двух шагов отсюда не отъедет. Вон, ждут его уже, - он указал на отряд Рощина, подтягивающийся к воротам и собирающийся саженях в ста от них.

- Чего они ждут-то? - удивился Матвей. - Или думают, мы им отдадим Сидора?

- А куда вы денетесь? - раздался голос из-за рогатки. Ворота открываться не торопились, а над ними появился воевода. - Сдавайте мне своего пленника, я уж дальше сам. В конце концов, от царя мне доверено блюсти закон в моей волости, я и будут судить.

Хилков мрачно посмотрел на Матвея.

- Тут вот какая неприятность, - произнес он, обращаясь к Григорию Андреевичу. - Воевода имеет право суда только в пору войны. А война уже три года как кончилась, так что суд надлежит отдать земским властям.

- Да хотите - я и земским его передам, приказы-то тоже мной набраны, - усмехнулся тот. - Главное, в Москву я его не отдам. Чтобы он там про меня всякие небылицы сочинял. Я ведь знаю, кто на меня челобитную царю написал!

Люди Трифона Ивановича тоже подъехали ближе.

- Ну, что, добрые люди, пора решать! - напомнил боярин. - Сами понимаете, отпустить вас мы бы хотели, да не можем.

- А вот Сидор отпускал даже тех, кто на него показать мог, - печально заметил Хилков. - Даже Ваньку твоего пожалел, хотя тот его предал.

- Ну, зато Ванька его не пожалеет, - Трифон Иванович подозвал холопа, и тот, спешившись, с готовностью стал рядом. - Мы уж и дерево для него присмотрели.

- Хватит, господа! - Хилков вышел вперед. - Вы сами не понимаете, что творите! Мы - посланные государя, вы понимаете? Если мы не вернемся, сюда пришлют других, и не пять человек их будет, а полсотни, сотня стрельцов - так что вам не поздоровится!