Наказы особого сыска (СИ)

- Пытался, и не раз, - легко отозвался Хилков. - В дозор, думаешь, зачем ходят? Там и под пушками вражеские доспехи, наряды да знамена разглядывать приходится.

- Ну, тебе, стало быть, такое не в новинку, а меня до сих пор пищалями не пугали.

- Неужто не грабили тебя за твою жизнь? - удивился боярин.

- Да я по большей части с другими купцами ходил, на большой обоз кто позарится? А тут уж давно никуда не ездил - слыхал, небось, в Астрахани ведь Самозванец сидел, там с Москвой торг никудышный был! - и вот что-то жадность обуяла, дай, думаю, попробую...

- Ну, вот и попробовал, - без особой жалости заключил Хилков.

- Так ведь Поле прошел - ничего; а там всякого лихого люду куда больше бродит! До самого Тамбова добрался спокойно. Думаю, ну, все, дальше-то уж спокойные земли - ан нет, на тебе!

- Ну, а охранники твои нынче где? - вернулся к расспросам Хилков.

- Да кто их знает? Они ведь, как поняли, что мне им теперь платить нечем, так и разбежались. Может, к кому другому в охрану устроились, а, может, к тому же Сидорке в шайку подались.

- А с чего ты взял, что тебя именно Сидорка Рябой ограбил? - спросил Хилков. - Ты же его не разглядел!

- Так я и не разглядывал - на кой мне! А что это Сидорка, он сам сказал, когда отпускал. "Идите, говорит, и помните доброту Сидорки Рябого".

Хилков переглянулся с Матвеем.

- Любопытно. Ну, а ты, - он обратился к соседу Третьякова, - как пострадал?

- Ты, боярин, все одно ведь узнаешь, но я тебя попрошу, - Василий Фомин понизил голос, - не поставь мне в вину старые грехи!

- Что у тебя такое? - нахмурился Хилков.

- Да я ведь при Самозванце, пока он в силе был, в обозе ходил. А как разбили его, да люди его разбежались, я кое-что из обозу его сохранил, и решил купцом заделаться. А как новый Самозванец в Астрахани объявился, я и подумал ему поставщиком стать. И снедь возил, и оружие, бывало. На том и поднялся. А тут вез я из Астрахани три бочки соленой рыбы опять же зимой. Да вроде бы и добра-то немного, и с лихими людьми я всегда договариваться умел... А этот, Сидорка - мне он тоже себя назвал, - как услыхал, что я из людей Самозванца, так чуть не повесил. Я-то ведь ему сказал, что, мол, я из ваших же, что помогал таким, как он. А вышло только хуже.

- Что ж не повесил? - усмехнулся Хилков.

- Да вот почему-то передумал. Отпустил, только бочки забрал. И тоже говорит - "Помни мою доброту".

- Ну, а разглядеть ты его тоже не разглядел? - понимающе уточнил боярин.

- Прости, боярин, - потупился тот. - Вот как вешать потащили, всю жизнь вспомнил, а на разбойника посмотреть забыл.

- Ясно. Ну, что же, торговый люд, найдем мы управу на вашего Сидорку, да коли добро ваше не вернем - хотя бы за лошадей да возы он с вами расплатится, чтобы вы домой вернуться могли.

- Благодарны будем тебе, боярин! - кланяясь, купцы поднялись.

Когда они удалились, Хилков, развалясь на лавке, принялся вслух рассуждать.

- Странно, что никто ничего не приметил. Коли прозвание у Сидорки "Рябой" - стало быть, хоть лицо рябое должны были бы запомнить?

- Что ж теперь, всех рябых хватать? - предположил Матвей. Иван расхохотался.

- Да ты так половину волости в острог засадишь! Попробуем с дворянами поговорить - эти все-таки народ военный, не должны от страха глаза в рукаве забывать!

Однако с дворянами вышла столь же странная загадка: все Сидорку видели, но рассказать, как он выглядит, никто не мог.

- Да неприметный он совсем, - оправдывался один из них. - Таких из десяти десять на рынке!

- Ну, хоть, волос какого цвета? Светлый, темный? - пытался навести на мысль Хилков, но тот лишь качал головой.

- Может, если увижу - вспомню, а обсказать не могу, извини, боярин.

- Ладно, ступай, - Иван повернулся к Матвею. - Ну, вот, а ты говоришь, чего он не прячется. Да они его даже встретив не узнают! И почто ему их губить?

- Бояр расспрашивать будем? - Матвей заглянул в список.

- С ними возни много, - махнул рукой Иван. - Купца или дворянина можно и припугнуть, и окриком остановить, а эти сперва будут долго родством да чинами меряться, выяснять, а имею ли я вообще право их о чем спрашивать, потом будут разговоры о погоде да об урожае... За неделю не управимся. Хотя вот к тем, кто решился в свое имение уехать, я бы поговорил. Те, видать, посмелее, а, может, и знают поболее остальных.

- Я вот что думаю, - наконец, Матвей заговорил, сумев облечь в слова давно мучавшие его мысли. - Ежели Сидорка этот грабит купцов да бояр, он и на нас может позариться?

- Боишься, что ли? - по-своему истолковал такое начало Хилков.

- Да чего тут бояться! - вспылил Матвей. - Я о другом. Может, мы его так и возьмем: устроим засаду, а я тем временем войду в кабак, позвеню серебром, посверкаю золотом, ну, чтобы поняли его люди, что богатый гость объявился - а как он ко мне подвалит, тут мы его и возьмем!

Хилков задумался.

- А что, мысль дельная. Завтра поутру съездим к вот этому, - он ткнул в список в руке Матвея, - Трифону Ивановичу Рощину, а на обратном пути заедем в кабак, о котором говорил воевода. И там попробуем твой замысел провернуть.

Глава 3

. Кабак