Нахалка на его голову

Его взгляд сместился на мои губы. Сумасшествие, чистое сумасшествие. Внезапно металл его наручных часов охладил щёку. Я моргнула, пытаясь сбросить наваждение, прошептала тихо:

- Надо было мне сказать.

- Я знаю, прости меня, прости. Иди ко мне, прошу.

Он быстро щёлкнул застёжкой ремня безопасности и, прежде чем я поняла, что происходит, перетащил меня к себе на колени. Я оказалась сидящей верхом на нём, втиснутой между ним и рулём, упиравшемся мне в спину. Водительское кресло отъехало назад, и стало чуть свободней, чем он тут же воспользовался.

Одной рукой сжал мою талию, сместился на поясницу и надавил, впечатывая в себя. Почувствовала промежностью твёрдость и хотела дёрнуться, но его вторая рука уже завладела моим затылком, а губы нашли мои. Ох, блин, нет! Пропустил волосы сквозь пальцы, наматывая на кулак, оттянул голову чуть назад и требовательно поцеловал снова.

И не было никаких сил оттолкнуть его. Я отвечала, отвечала на его поцелуи, обхватив за шею, в отчаянном желании тоже прикоснуться к нему.

За окном разыгрался ливень, капли дождя оглушительно долбят по кузову автомобиля и лобовому стеклу. Природа сошла с ума, и мы вместе с ней. Его губы на моих губах, на шее, на груди… Боже, я уже без куртки и платье стянуто вниз. Я плавлюсь под его губами, послушная его рукам, вся в его власти, вся – его. И нет желания этому противиться. Хочется одного – снова ощутить его в себе, принадлежать ему полностью, целиком и без остатка.

Из груди вырвался жалобный стон, чувствительную точку между ног начало тянуть, и я уже догадывалась, чего мне хочется. И только один человек может это дать.

Стёкла машины запотели от нашего горячего дыхания. Его потряхивает не меньше меня самой, слышу хриплый срывающийся шёпот:

- Я соскучился, Ариш, как же я соскучился, малыш, девочка моя. Думал, с ума сойду. Мне тебя мало, всегда мало. Даже сейчас.

Мимо пронеслась чья-то машина, обдав нашу щедрой волной из лужи. Я вздрогнула от резкого звука и замерла, пытаясь отдышаться. Влад уже почти стянул в сторону тонкую полоску моих трусиков, и вот-вот возьмёт меня прямо здесь, в машине на полупустой дороге.

Внезапно память не к месту подбросила картинки из соцсетей его жены, и происходящее предстало в самом отвратительном свете. Весь налёт романтики и страсти слетел, словно напыление с дешёвой бижутерии.

- Нет! Я не хочу, перестань, всё! Я сказала - хватит! Стоп!

Пришлось сорваться на крик, чтобы он понял, что я серьёзно и замер, глядя на меня с удивлением и отчаянием. Переползла на пассажирское сиденье и судорожно привела себя в порядок. Открыла окно, жадно глотая влажный воздух и подставляя лицо каплям дождя, попадавшим внутрь. Прикрыла глаза и отдышалась.

- Что стряслось? - Услышала обманчиво спокойный голос с тщательно сдерживаемым бешенством.

Ответила в окно, не оборачиваясь:

- Стряслось то, что ты женат, Влад, а мне не подходит эта история!

- Ведь я всё тебе объяснил!

Упрямо покачала головой:

- Я не стану красть тебя из семьи. Кто я после этого?

- Опять двадцать пять! – Крикнул громко. - Нет никакой семьи, Арина! И не было никогда!

- Это уже твой выбор. А вот мой: всё кончено. Отвези меня на площадку.

Несмотря на долгую дорогу и километровые пробки, мы не сказали друг другу больше ни слова, только когда остановились у делового центра, я услышала:

- Позвони родителям.

- Что? – Оглянулась, уже держась за дверь и недоумённо на него посмотрела.

Влад держал руки на руле и смотрел перед собой:

- Сегодня выйдет серия с благотворительного вечера. Позвони родителям и скажи, что у тебя всё хорошо, что всё, что они увидят, снято по сценарию. Чтобы не переживали.

Хм, я уже и думать о том забыла, а ведь и правда, явно для рейтингов они нагонят паники и выставят всё в самых жутких красках, словно я чудом жива осталась.

- Спасибо, что подсказал. Позвоню.

Уже наверху на выходе из лифта столкнулась со Старским. Парень сухо кивнул, и шагнул было в лифт мимо меня, но нельзя было упускать редкую возможность поговорить без камер. Осталась в кабине, коснулась рукава его куртки и выпалила сразу:

- Прости меня, пожалуйста, за вчерашнее.

Переступила с ноги на ногу. Двери лифта закрылись, увозя нас вниз. Макс молчал. Я опустила глаза на кончики балеток и вздохнула:

- Я знаю, что ты здесь ни при чём. Мне ведь говорили, что ты ничего не решаешь. Что на меня нашло? Мне так стыдно. Просто… Надя была моей подругой, а ты ведь знаешь, как бывает одиноко. И Надя ушла, а теперь ещё и ты на меня злишься.

- Ну, и что прикажешь с тобой делать? – Макс скрестил руки на груди, но больше не хмурился.

- Понять и пхрастить? – Несмело улыбнулась, коверкая слова, как в известном комедийном ситкоме.

Макс со вздохом обнял меня за шею локтем, притянул к себе и сказал:

- Ладно, Аринка-мандаринка, я не злюсь. Ты ведь не на пустом месте завелась, а из-за подруги. Это даже как-то благородно. Наверное. Только знаешь, обидно слышать, что я ничего не решаю.

- Но… мне так говорили!

- Кто, интересно?

«Ветров».

- Не помню уже.