Налейте бокалы, раздайте патроны!

— Нет! Нельзя! — закричал с неподдельным ужасом немецкий лейтенант. — Уберите!

— Быстро он опомнился, — заметил Зимин.

— Что это вы русскому офицеру указываете? — с негодованием воскликнул Голицын. — Какое имеете право?

Немец тем не менее, изловчившись, вырвался и, подбежав к корнету, выбил у того из рук трубку, затоптав ее в грязь.

— Ах ты мразь! — вскипел Булак-Балахович. — Ну все — мое терпение лопнуло.

— Нельзя! — кричал немец, указывая на бочку — Там керосин! Все взорвется!

— Ах, вот оно что! — покачал головой поручик. — Видите, корнет, иногда поговорку о пороховой бочке можно перефразировать.

Ничего удивительного в том, что офицеры не могли определить керосин по запаху, не было. Дело в том, что бакинский керосин Нобеля, используемый в городах Российской империи для ламп, примусов и прочего, и немецкий керосин-горючее были абсолютно разными жидкостями. В керосин для военных нужд германцы добавляли некую особо вонючую субстанцию. Все объяснялось очень просто — чтобы не воровали, чтобы в случае воровства можно было сразу определить, кто украл.

Тем временем хорунжий Зимин уже осмотрел добычу в повозках. Кроме разного ненужного кавалеристам хлама, в обозе имелись и полезные вещи.

— Вот видите, господа, — демонстрировал он коллегам один из ранцев обозников, — у каждого есть так называемый «железный паек». У нас он фигурирует под более привычным названием «неприкосновенный запас». В паек входят две банки мясных консервов, две банки консервов из овощей, две коробки пресных галет, пачка отличного кофе и фляжка со шнапсом, не считая всяких мелочей типа спичек, табака, медикаментов и прочего.

— Неплохо, — оценил поручик. — Нам это тоже сгодится.

Впрочем, Голицына гораздо более интересовали немецкие документы.

— Удача! — восторженно воскликнул он. — Вот это повезло!

— О чем вы, поручик? — заглянул через плечо корнет.

— Горючее как раз и везли для того самого танка, который мы ищем!

— Не может быть!

— Не может, однако против факта не пойдешь. Это и есть тот самый шанс — один из тысячи, — возбужденно сказал поручик. — Здесь есть все, что нам надо. Смотрите сами: карты, аусвайсы и все положенные в подобных случаях бумаги…

Глава 9

В штабе русского Северо-Западного фронта генералитет обсуждал показания пастора Бетке, о которых подъесаул оперативно доложил «по инстанции».

— Возникает вопрос, а можно ли этому пастору доверять? — задумчиво произнес Жилинский. — Я, например, не питаю к этим показаниям доверия.

— Все-таки лицо духовное… Зачем ему врать, ваше превосходительство? — Самсонов был настроен более мягко.

— Пусть лицо духовное, но он прежде всего — немец… — протянул командующий.

В разговоре вдруг возникла неловкая пауза. Среди собравшихся здесь русских генералов один являлся этническим немцем.

— Простите, ваше превосходительство, я не совсем вас понимаю, — напряженным от волнения голосом произнес Ренненкампф. — Если я по крови немец, то что же выходит?

— Да ведь я не о том, Павел Карлович, — смутился Жилинский.

— А я о том, — взволнованно продолжил Ренненкампф. — Хочу напомнить, что мой род служит России с XVI века. Со времен Петрa Первого наша фамилия не сходит со списков русской армии.

— Э-э-э, ваше превосходительство…

— Нет, вы послушайте: на серебряных трубах Кексгольмского полка, пожалованных императрицей Елизаветой, вырезана надпись: «1760 г. 28 сентября, в знак взятия Берлина, под предводительством Его Превосходительства генерал-поручика и кавалера Петра Ивановича Панина, в бытность полковника Ренненкампфа». За сто пятьдесят лет до тысяча девятьсот четырнадцатого года русский полковник Ренненкампф дрался с пруссаками и брал Берлин!

— Ну что вы, право, Павел Карлович, — развел руками командующий. — Прошу покорно меня простить за мои слова. Ведь я же совсем другое имел в виду.

— И вы меня простите, — воинственный пыл генерала уже угас. Маленькое недоразумение было счастливо улажено.

— А как вам, Александр Васильевич, в новой должности? — поинтересовался Жилинский. — Освоились окончательно?

— Разбираюсь, ваше превосходительство, — ответил тот.

Генерал Самсонов в свои пятьдесят пять имел солидный послужной список. Он участвовал в Русско-японской войне 1904–1905 годов, возглавляя 1-ю Сибирскую казачью дивизию. В боевых схватках на территории Маньчжурии Самсонов показал себя храбрым и умелым военачальником. За боевые заслуги был награжден орденами, золотой саблей с надписью: «За храбрость»… После войны он занимал должность начальника штаба Варшавского военного округа, затем атамана войска Донского и Семиреченского, а в 1909 году был назначен генерал-губернатором Туркестана, немало сделав для развития этого края. Самсонов осваивал новые площади под посевы хлопка, в пустынях бурил артезианские колодцы, в Голодной степи проводил оросительные каналы.