Наличники

И вот теперь он понял, что и она, и Фируза Талгатовна были правы. Ему лучше только на расстоянии. И что с этим делать, он пока не придумал.

К Ане тянуло все больше с каждой встречей. Но сейчас в ней все сильнее виден был страх из нежелания навредить. Будто она могла повлиять на это проклятие – так Руслан про себя называл происходящее с ним. Куда-то испарялся весь его природный скептицизм, особенно после произошедшего с тетей Шурой. Словно он и правда стал Гарри, только что попавшим в волшебный мир и теперь не способным понять, как же ему могло так повезти.

Целый огромный мир, всегда бывший рядом, но в который он никогда не мог попасть просто потому, что не верил. А теперь этот мир ждал его.

В институте Руслан писал курсовую работу по шаманской болезни и ее значении для алтайских шаманов. Он провел с ними больше месяца, изучая быт, записывая рассказы и сортируя их по общим признакам. Каждый из них проживал что-то вроде сильного недомогания, когда сила начинала просыпаться. Многие описывали смешение красок, страшные боли и обязательно всех предков, навещавших шамана и рассказывавших секреты рода, которые могли бы ему помочь в освоении дара. Но ни один не упоминал озноб, подобный тому, что мучил Руслана в Джукетау.

Так что он не знал, стоит ли ему приписать свое состояние шаманской болезни или все-таки отнести к семейному проклятию. Но с каждым отдаляющим его от Джукетау и Ани километром Руслан чувствовал себя все лучше и сильнее.

На въезде в Город Руслан впервые ощутил такое сильное отторжение от его шума и масштабов, что сам не ожидал и очень удивился. Будто за эти выходные Город стал еще суматошнее и больше похож на кипящий котелок, в честь чего его когда-то назвали. Проносились мимо сияющие, как новогодняя елка, магазины, вокзал и больница, дома и общежития, а вдоль дороги лежали горы снега, что традиционно не вывозили, оставляя до весны мешать проезду. По тротуарам куда-то торопились люди, и тут он вспомнил, что сегодня понедельник и рабочий день уже начался. Сегодня его в институте не ждали, ведь он взял отгул, но от чувства неприкаянности стало не по себе. Дома ждал Вольт, через пару часов должны были привезти машину, так что дела у него все равно были.

Но с удивлением Руслан признал, что был бы куда более рад остаться в Джукетау, чем быть здесь, в родном городе, куда всегда так рвался из любой командировки.

Городской шум остался позади, стоило Руслану закрыть за собой дверь в подъезд. Квартира встретила его тишиной, потом примчался Вольт и нарушил ее счастливым лаем. Руслан больше не ощущал страшного холода, но от слабости хотелось лечь прямо в прихожей и уснуть на долгие годы. Время бы летело мимо него, посыпая искрами, мир менялся, люди умирали и рождались, приходя в этот мир снова и снова, а он все спал бы и вел во снах долгие содержательные беседы с теми, кто оставил мир раньше него на века. В этом вечном сне он носил бы с собой посох, а сопровождал бы его такой же, как Вольт, мудрый и верный остроухий пес.

Был бы этот мир настоящим или же только снился ему, Руслан не знал. Но верил, что в этом мире его всегда бы ждала та, что когда-то покинула ради него семью и всех, кого знала.

Стряхнув морок, Руслан вздрогнул и отпустил пса, который так внимательно смотрел в глаза хозяину.

– Что-то я и правда заработался, – сказал Руслан и поднялся с пола.

Стоило ему зайти в кухню в сопровождении цокающего когтями по паркету пса, как он услышал бабушкин голос:

– Я же тебя предупреждала.

Обернувшись, Руслан увидел Фирузу Талгатовну, сидящую на маленьком кухонном диванчике. Она выглядела очень недовольной, так что Руслан непроизвольно сделал шаг назад. Вольт глухо заворчал, и ему пришлось вцепиться рукой в его ошейник, чтобы пес не бросился на призрак бабушки.

– У меня галлюцинации? – сам у себя спросил Руслан и все-таки подошел к Фирузе Талгатовне ближе. Пользуясь случаем, Вольт убежал прочь из кухни.

С такого расстояния бабушка казалась самой собой – если не считать того, что в фигуре чудилась какая-то прозрачность. Подуй ветер – и ее не станет.

– Ты же уже понял, что с тобой такое, – проворчала Фируза Талгатовна. – И у тебя опять появился акцент.

Они говорили по-татарски, и неудивительно, что прежнее произношение к нему вернулось, – на татарском Руслан общался теперь только в семье. Но от бабушкиной критики захотелось вжать голову в плечи, совсем как в детстве, когда он приносил дневник с тройками вместо желанных пятерок по родному языку.

– Простите, не так часто практикуюсь, – оправдался Руслан и поймал себя на мысли, как ему это надоело. – Я не думал, что когда-нибудь еще вас смогу увидеть.

– Тогда не болтай лишнего и слушай внимательно. А то мне уже пора.

Руслан послушно сел напротив бабушки.

– Я не даю своего согласия на свадьбу с этой русской. И даже не думай сказать, что тебе это и в голову не приходило. Мне виднее. Больше в Джукетау ты не поедешь, дом продавай за сколько хочешь. И больше никаких встреч с этой девчонкой. Если нарушишь мой запрет – счастья тебе не видать.