Наложница императора

— Может быть. Но даже если я очень сильно напрягусь, всё равно не смогу представить себя бетонным столбом.

— Это дело вкуса, — не спорил Ваня. — Можешь представить себя облаком и тоже не чувствовать боли.

Аня вежливо улыбнулась.

— Знаешь, — сказала она, — спасибо, конечно, за совет, но лучше я всё-таки останусь человеком.

— А вот и неправильно, — настаивал Ваня. — Полный отрыв от реальности — очень интересное упражнение.

— Слушай, — вступил в разговор Саша. — А ты-то кем себя представляешь, когда отрываешься? От реальности. По полной.

— Да ну вас, — надулся Ваня, — я же серьезно говорю. А не хотите заниматься аутотренингом — и не надо.

— Мы просто хотим вместо головной боли испытывать радость и восторг, — выдал Саша красивую фразу. — Правда, Анют?

— Да, — подхватила Аня, — а для этого надо быть человеком и только человеком.

— Вовсе нет, — Ваня решил спорить до конца. — Собаки, например, тоже радуются: машут хвостом, подпрыгивают…

— Ну, если тебе нравятся собачьи радости, тогда, конечно, — уколола его Аня. — А я не хочу махать хвостом и подпрыгивать.

Ваня вздохнул и произнёс с упрёком:

— Очень примитивный подход. Так можно любую идею с ног на голову поставить. Но если хочешь человеческий пример, пожалуйста: представь себя Клеопатрой, коварной обольстительницей, покоряющей мужские сердца.

— Очень сомнительная радость, — фыркнула Аня. — Не знаю, какие эмоции испытывала Клеопатра, но делала она всё это ради власти. Понимаешь, то, о чём мы рассуждаем, слишком зыбко и очень индивидуально. Одной — мужчин обольщать, другому — вилять хвостом, третьему — вообразить себя бетонным столбом… и всё это радость. Какое тут может быть общее определение? А мне, например, для радости достаточно предаться приятным воспоминаниям.

— Ну и предавайся на здоровье! — махнул рукой Ваня. — Разве я против? Просто хотел помочь советом. Вот и всё.

— Да ты не обижайся, Вань, — Аня сменила гнев на милость. — У каждого свой аутотренинг, психология — это не математика, общих законов она не терпит. У тебя, например, богатое воображение, а у меня — память хорошая.

Ваня немного даже растерялся: он был, как всегда, готов к долгой словесной перепалке, но получалось по-другому.

«Что это с ней? — думал Ваня. — Откуда такое великодушие?.. От головной боли? Которую она придумала…»

Ваня чувствовал, что причина гораздо глубже, но в чём тут дело, понять пока не мог и просто радовался неожиданным тёплым словам со стороны Ани.

Саша тоже был удивлён, что разговор окончился миром, и его это порадовало. Однако сейчас, прежде всего, им нужно было обсудить сложившуюся ситуацию и решить, что же делать с этим проклятым указом.

— Итак, — сказал Саша, присаживаясь на скамейку и обхватив руками сумку, где лежал «Фаэтон», — мы должны чётко продумать все наши дальнейшие действия. Пусть Аня расскажет как можно подробнее об императрице Цыси, раз уж мы взялись решать её судьбу.

— Логично, — подхватил Ваня. — И заодно, Анют, обязательно расскажи, кем ты была в этой жизни, чтобы мы знали, так сказать, источники информации.

— Да пожалуйста, удовлетворю я ваше любопытство! — сказала Аня, едва сдерживая нахлынувшие чувства: — Моя предшественница здесь — драгоценная наложница ныне здравствующего императора Гуансюя.

— О, как, — с уважением произнёс Ваня. — Кажется, это очень высокое звание. А потом ты не стала случайно императрицей?

Аня опустила глаза, ей совсем не хотелось говорить об этом, тем более в таком, полуироничном тоне.

— Сейчас 1880 год, — сообщила она всем. — Императору Гуансюю только девять лет и он, соответственно, ещё не женат и не имеет гарема. Вместо него правят две императрицы: Цыси, которой сейчас сорок пять лет, и Цыань, она ещё старше.

— А ты? — перебил её Ваня. — Сколько тебе сейчас лет и живёшь ли ты во дворце? То есть, я хотел сказать не «ты», а твоя предшественница.

— Сколько моему двойнику лет — не трудно догадаться. Чжень — так её зовут — ещё маленькая девочка, ровесница Гуансюя. Она из хорошей, очень знатной семьи. И наложницей она станет только через девять лет.

— Хорошо, — сказал Саша. — Вернёмся к политике. Страной правят две императрицы. Как это получилось?

— Очень просто. Цыань была законной женой императора Сяньфэна, а Цыси его наложницей… — Аня вдруг замолчала.

— Ну? — спросил Ваня.

Аня молчала, как школьница, не выучившая урок.

«Если я раскрою свои личные причины ненависти к Цыси, — прикидывала она, — вряд ли добьюсь желаемого результата. Нет уж, расскажу только то, что им можно знать…»

— Эй, ты чего молчишь? — Ваня уже начал тревожиться.

— Да у них тут всё так запутано… Не знаю, с чего начать, — выкрутилась девушка.

— Начни с самого начала, — посоветовал Саша то ли в шутку, то ли всерьёз.