Нам не нужны боги

Стоит ли рассказывать Вале о том голосе в подъезде, об этих всех бестиях с рогами, о том, что люди с ума сходят, когда я им в глаза смотрю?

Я остановился.

А как я с ним разговаривать собрался вообще? Выходит, он тоже с ума сойдёт, убежит из собственной квартиры, лишь бы меня не видеть. Чтоб тебя, как я об этом сразу не подумал?!

И что мне тогда делать? Стоять на улице и мёрзнуть, подобно дворовой псине? Глядишь, с этой отвратительной погодой ещё и дождь вот-вот польёт!

Я просто не буду смотреть Вале в глаза, и всё обойдётся. Просто не буду смотреть ему в глаза. Просто не буду смотреть ему в глаза.

С этими мыслями я добрался до дома Вали, поднялся на нужный этаж и вдавил кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу.

– Проходи, – скорбно произнёс Валя.

На то, что я направился, не снимая обуви, прямиком на кухню, Валя сделал вид, что не обратил внимания. На столе стояла бутылка водки с двумя наполненными рюмками, и я, не дожидаясь хозяина, опрокинул одну из них.

– Вторая тоже для тебя, – произнёс Валя, наполняя осушённую мной рюмку уже для себя. – Ты присаживайся, Серёг, присаживайся.

И я, не закусывая, выпил, не чокаясь с Валей, вторую, присел. Хозяин покорчился, достал солёных огурчиков и устроился напротив.

– Ничего, – продолжал он, не обращая внимания на моё поведение.

Было такое чувство, что он успокаивает не меня, а себя.

– Ничего, Серёга, прорвёмся. Видел я, что там у тебя с домом приключилось – по новостям показали. По предварительной версии рванул газ. Только непонятно, откуда его там столько. После такого зрелища я, наверное, и не в таком шоке, как ты, был бы. Я всё понимаю. – Посмотрев, что я не реагирую, Валя всё равно продолжил. – Ты главное сильно так не расстраивайся. Ведь главное, что ты жив, а деньгами мы тебе с ребятами поможем. Поживёшь пока у меня, а там, глядишь, тебе и государство компенсацию выплатит. Может, даже поселит куда, квартиру выделит новую. Документы тебе новые сделают. Всё нормально будет. Ты не переживай, прорвемся, – закончил Валя чуть ли не шепотом.

Всё это было бы очень трогательно, если бы не то маленькое, но толстое обстоятельство, что я Валю знаю очень-очень давно. Во всём, что он сейчас говорил, присутствовала фальшь.

Я напрягся. Обычно Валя проявляет видимую заботу только к тем, кому не доверяет. Думает, что моя хата взлетела на воздух, потому что меня хотели убрать?

Я всё смотрел в рюмку и что-то как-то о чем-то так задумался, что забылся, да и глянул-таки на Валю. Секунду я смотрел ему прямо в глаза.

– Серег, ты чего? – спросил Валя, должно быть, заметивший в моём взгляде некое удивление. – Тебе, может, это, после увиденного надо к врачу сходить? К психологу или к кому там надо, это ж дело серьёзное.

А что с даром? Ничего не понимаю. Валя уже должен был сойти с ума, начать кричать, бегать. Конечно, с одной стороны, это хорошо, но с другой…

Сила пропала?

– Нет, – ответил я. – Нет, всё в порядке. Не надо мне никаких врачей, психологов и прочего. Нервы у меня крепкие, тебе ли не знать? – криво усмехнулся я, прищурившись и заглянув в Валины глаза еще раз. – Иначе я бы сошёл с ума тогда, когда заработал денег себе на квартиру. Я ведь тогда… Ну, ты сам всё помнишь.

Валя помрачнел, достал из холодильника другие закуски, открыл бутылку водки и разлил по рюмкам кристально прозрачную жидкость, а меня всё мучил вопрос о «подарочке».

Чокнувшись с другом и опрокинув рюмку, я вспомнил, как без труда вызвал огонь в парке над своей ладонью, и решил повторить фокус.

Делать это при Вале мне не хотелось, поэтому я встал со стула и добрёл до туалета, закрыл дверь, поднял там перед собой руку и как тогда в парке, представил себе, как над ней разгорается пламя.

Резкая зелёная вспышка заставила меня на мгновение сомкнуть веки.

Струящийся сгусток огня был не таким как утром – он будто приобрёл форму и, как бы это странно не звучало, не просто горел. Пламя находилось в постоянном движении и, словно стремясь дотянуться до этого мира, выбрасывало из себя тонкие щупальца, которые испарялись при контакте с полом.

Вернувшись, я сел напротив Вали и заметил, что настроение у него поменялось. Подозрительное выражение заботы сменила подозрительная задумчивость.

– Валь, ты чего? – спросил я, а сам испугался, что он всё-таки начал сходить с ума.

– Мысли скверные у меня, Серёг, – ответил Валя, глядя через окно на плывущие по небу серые облака.

– Какие такие мысли? – не понял я.

– Паршивые! – раздражённо ответил Валя, переведя взгляд на меня.

Мы ещё выпили, закурили.

За слегка открытой форточкой забарабанил мелкий дождь, и это навеяло какую-то ностальгию. По телу расползлось приятное тепло.

Хорошо, тихо.

Валя вдруг чего-то вздохнул, наполнил до краёв свою рюмку и опрокинул её.

– О смерти мысли, – произнёс Валя, скривившись и закусывая солёным огурчиком. – Уже день третий подряд.

Опа-а-а. Ничего себе. Только, мне кажется, мысли эти у тебя минут двадцать назад возникли максимум. Зачем врёшь, вражина?

– Да ты чего, обозрел? Тебе ещё жить и жить!

Теперь моя очередь играть в заботливую мамашу?

– А ради чего? – выпуская дым, спросил Валя.