Нам расстаться суждено

Как построена – не понять.

Глубоко тебе безразличная,

До души давно не достать.

Дела нет, где витает, странница.

Можно мимо пройти – легко.

Что там пишет – какая разница!

Лишь была бы – недалеко.

Отпусти ты меня – по-тихому,

Умоляю – открой окно…

… Но пока это молвить – лихо мне,

И от страха в глазах темно.

Так мечтаю хлебнуть я воздуха,

Хоть немного набраться сил…

Об одном я молюсь без роздыха:

Чтобы ты меня – отпустил…

Птица

Где-то птица надрывно кричала.

А потом вдруг снялась, улетела.

Унесла она к новой печали

Своё лёгкое, в пёрышках, тело?

Унеслась в непонятные дали

К ликованию, светлой надежде?

Место новое домом ей стало,

Место старое – памятью свежей.

Загрустит она? Будет довольна

Среди новых полей-перелесков?..

Роща вспомнит, вздыхая невольно…

Речка тихо откликнется плеском…

Утренний перрон

Два чемодана, утренний перрон.

Жду поезда, а рельсы в дымке тают.

Я слышу щебет птиц и шепот крон.

Гляжу, как в небе кружит птичья стая.

Шагает с полной сумкой почтальон.

Кудрявятся букеты на витрине…

Была здесь жизнь – неторопливый сон.

Но позже, позже набегут картины.

Ах, как душа умеет прикипать

К местам, предметам, виду из окошка…

Увидит кресло старое, кровать…

Проверит кухню до последней ложки…

В прихожей шкаф откроет не спеша:

В нём рухлядь, хлам и стопочка квитанций…

Всё будет позже, а пока душа,

Как зритель, рада смене декораций.

До боли будущей пока ей дела нет.

Оставленного ей не жаль нисколько.

…Но вспомнит каждый прожитый сюжет.

И будут ранить прошлого осколки.

Ускользаю

Имя навеки в сердце впечатано…

Бог одарит нас, надеюсь, внучатами…

Но ускользаю из рук я твоих…

Старость не будет одна на двоих…

Ты одиночество вкусишь сполна.

Дом опустевший… Людская молва…

Я не хочу ни судить, ни просить

Молча на волю меня отпустить.

Хочешь – кричи, и ругайся, и бей,

Но с этих пор я не буду твоей.

Жалость сильнее любви, и теперь

Буду входить я в закрытую дверь…

Можешь меня не любить, не прощать,

Стану незримо тебя навещать…

И, разлетевшись на сотни частиц,

Буду я стаей взлетающих птиц.

Не удержать, не поймать, не вернуть…

Вспомнишь добром ты меня как-нибудь?

С разбитым сердцем

С разбитым сердцем ухожу я от тебя.

Излечит ли другой его – не знаю.

Заштопает ли скорбное, любя?

Уж больно рана рваная, сквозная.

Казалось – ты бы мог меня вернуть,

Чуть взгляд смягчив, чуть приласкав небрежно…

Но отпустил в безвременье и жуть,

И снег замёл тропинку к жизни прежней…

Мне страшно, как ребёнку в темноте.

Но я, по-взрослому, тебя не окликаю.

Сама ушла. Блуждаю в пустоте.

Не плачу – это снег слезой стекает.

Я знаю, что разрыв – не пережить.

По сути, разделенье невозможно.

Я ухожу, но будет путь кружить.

Однажды я вернусь, в пыли дорожной…

Вернусь, чтоб только глянуть: как ты – врозь?

И мыслям пожелтевшим удивиться…

И удивлюсь – что я прошла насквозь.

Что живы мы… И прошлое – не снится…

Перемены

Я не ждала от жизни перемен.

Но, против воли, сердце захотело

Тепла… И увлекло с собою тело,

Произошёл немыслимый обмен…

Один позвал, другой не стал держать.

Цеплялась я за прежний мир, привычный,

Душа летала беспокойной птичкой,

И – сорвалась… А память всё свежа…

Я до сих пор мечусь – туда, сюда…

Не верю, что кончина состоялась.

Что для меня и крошки не осталось,

И всё закрыла чёрная вода…

О, Господи, как трудно умирать!

От прежней жизни с кровью отлепляться,

Мечтать хоть на минуту оказаться

В обличье прежнем, и вздохнуть: «пора…».

Хотя ушла решительно сама,

Тоскую, словно выгнали из дома,

И мир вокруг – знакомо-незнакомый,

И света нет, и вроде бы не тьма…

Потерянная… Слезы потекут,

А по чему – не выразить, пожалуй.

Вдруг вспомнится картинка – и ужалит,

Из сердца вырвет огненный лоскут…

Но я молюсь – и тихий-тихий свет

Измученную душу освещает,

Душа смиряется, и любит, и прощает…

Боль спит, и улыбается во сне…

Прошлое

Моя душа располовинена.

Уходят корни в пережитое.

Из памяти его не выну я.

Хотя окно давно закрытое.

А там страна, что часто снится мне.

И дети, что давно уж взрослые.

Былое, с голосами, лицами,

Ловлю воспоминаний блёснами…

Тот мир исчез. Осталась выдумка.

Но сердце рвут картинки прошлого.

Душа живёт в покое видимом,

Но не хватает ей хорошего.

Сбежав от остроклювой ярости,

Попала в сонный мир окружности.

Душа желает яркой радости,

И ощущенья острой нужности.

Сама себя прошу – не маяться.

Жизнь принимать с её банальностью…

В раскаянном – сто раз не каяться…

И душу примирить – с реальностью.

Тоскую

Тоскую по жёсткой траве.

Забору из сетки-рабицы.

По окнам – не будут новей,

Но мне и такие нравятся.

По старой веранде пустой…

По той, что порою снится мне,

Обвитой густою лозой,

С проваленными половицами…

По длинной ограде, крыльцу.

Оно, говорят, перестроено.

Черёмуха сыплет пыльцу…

Жужжит пчелиными роями…

А в дом я боюсь заходить.

Ремонт там, обои, линолеум…

Мой дом… Он не может забыть,

Живёт он, неуспокоенный.

Он станет показывать мне

Приметы, нам только известные:

Керамику на стене,

Ту полку, что я повесила.

Обидой дыша в лицо,

Он скажет: пришла, пропавшая?

И бросит в глаза пальтецо

Чужими духами пропахшее.

Здесь память сожгли дотла,

На тряпки пустили платьица.

Дом скажет мне: предала!

Но подоконник – поластится…