Наместник

— Как угодно! — Вскинутые вверх руки и выражение лица «да делайте что хотите!» совершенно не подходили гороподобному одаренному. — Лично я беру качественные образцы и уезжаю из империи завтра!

— Перестаньте изображать из себя lancia spezzata[1], синьор Арцебашев, — проговорил четвертый. — Вы такой же участник проекта, как и все остальные. Вы согласились с этим, не забывайте.

Тут мои боты дали сбой — часть фразы я не понял, а именно «ланца спеццата». Зато сообразил, что произнесена она была на итальянском: помогло именование воеводы синьором. Да и с недавних пор на итальянскую речь у меня стойка, как у охотничьего пса.

Го́лоса говоривший не повысил, но от его слов дохнуло могильным холодом и очень отчетливой, ощущаемой даже через аппаратуру, опасностью. Проняло и здоровяка — плечи экс-воеводы поникли, и он, кажется, стал поменьше ростом.

— Ничего такого я и не имел в виду, — промямлил он. — Но проверенные образцы действительно надо вывезти. Нам же с ними еще работать.

Мне стало очень интересно, кто же такой этот неизвестный, раз его боится один из сильнейших знакомых мне магов. Не дай бог, опять смертец!

— Михайло Генрихович, я вас понимаю! — подал голос Топляк. — Вы отвечаете за безопасность проекта и как никто обеспокоены способом уничтожения бракованного материала. Но поверьте, местные власти и не подумают связать происшествия последних дней с нашей работой. У них есть вполне убедительная версия, нами же им подброшенная, о причинах безумства ванов…

Мы с Глебом переглянулись. Оба, я не сомневаюсь, вспомнили рассказ Луня о спятившем «добряке Юе», спалившем полицейский участок. То есть это не эпидемия, как считал Алмаз, обнаруживший в сети целую серию самоубийц. Это дело рук Потрошителей? Но что за «эксперимент» или проект, о котором они постоянно говорят?

— …Вот если бы мы просто оставили мертвые тела или заставили неудачные эксперименты пропасть без вести, тогда здешняя полиция проявила бы интерес. Все-таки ваны…

— А не все ли нам равно, что там себе надумают жандармы минцев? Мы так или иначе собирались покидать этот город и эту страну! — Арцебашев, судя по тону, очень хотел поскорее свалить из Китая. — Будут нераскрытые дела и куча загадок, но какая нам с того потеря?

— Вот сразу видно, что от коммерции вы человек бесконечно далекий! — раскатисто хохотнул Топляк. — Как же — не будет потери? Нам, простите, товар еще на рынок выводить! А зачем нам результаты неудачных экспериментов! Чтобы умные люди могли одно с другим связать и прийти к некрасивым выводам?

Да что же вы, сволочи, задумали-то? Что за бракованные образцы и какой товар вы на рынок собрались выводить? Я понимал, что торгуют Потрошители живым товаром, значит, и новый «продукт» — люди со способностями, но с какими именно? Они что, научились ванов с ума сводить? И итальянец еще!.. Опять папист? В прошлый раз нам удалось вскрыть связь Ватикана с Потрошителями. Может, и здесь так? И новый «продукт»…

«Что делаем? Атакуем или ждем?» — внезапно вышел на связь Тедань.

Я чуть не чертыхнулся в полный голос, настолько неожиданно прозвучал его вопрос. Какие «атакуем»?! Там четыре человека с непонятным потенциалом. Я только про Топляка и знаю, что он не маг. Да еще и говорят о чем-то страшно интересном!

«Ждем! — ответил я для всех. — Надо разобраться!»

«Есть второй одаренный?» — не успокоился маньчжур.

Да что ж ты такой непонятливый? Договорились ведь по-человечески, чего под руку лезть?

«Нет достоверной информации», — подчеркнуто холодно ответил я ему. Черт его знает, передает ли мыслеречь оттенки эмоций? Мне лично кажется, что да — я прямо чувствую горячее нетерпение Теданя.

«Понял».

Надеюсь, блин! Я из-за тебя часть разговора Топляка с Арцебашевым пропустил!

— По первому вопросу все решили, — подвел итог итальянец. — Возражений нет? Прекрасно! Тогда…

— Нас слушают, — заговорил вдруг китаец, сидевший рядом с Топляком. Говорил он на русском, но с акцентом, указывающим на то, что язык ему не родной.

— Что? — Арцебашев даже по сторонам заозирался.

«Как?» — адресовал я немой вопрос Самойлову. Тот в ответ только плечами пожал и тут же начал собирать аппаратуру.

— Кто притащил хвост?! — заистерил Топляк. Из его голоса сразу же пропала вальяжность.

— Заканчиваем, — безапелляционным тоном подвел итог четвертый.

После чего в гостиничном номере исчез свет. Не погасло электричество, а будто бы возникло чернильное пятно, в котором даже фотоны не могли двигаться.

Самойлов кинул в сумку последнюю коробочку и шепотом спросил:

— Берем или отходим?

Я не успел ничего ему ответить. Предупреждая об опасности, дернулся черный жгут в узле дара, и я не раздумывая накрыл нас плотной защитной сферой. Только после этого бросил взгляд в сторону опасности. И обмер. Со стороны гостиницы в наше окно с огромной скоростью летел сгусток темно-фиолетового пульсара. Боевого аспекта такого цвета я до сих пор никогда не видел, поэтому, подчиняясь скорее инстинкту, чем разуму, швырнул в его сторону еще одну полусферу щита.