Нансен

«Викинг» быстро приближался к родным берегам. В конце июля из-за горизонта выглянули вершины гор. Потом показались скалистые островки, шхеры, холмы, одетые лесом, зеленые пашни. Мелькнул маяк Турунгена. И, наконец, ясным летним утром якорь «Викинга» с грохотом полетел на дно Арендальской гавани.

Студент Христианийского университета Фритьоф Нансен ступил в тот день на норвежскую землю с ясной целью и твердым убеждением посвятить себя полярным исследованиям.

Плавание на «Викинге» принесло ему многое — как обогатился его жизненный опыт и как закалился характер!

Но уйма новых и сложнейших «отчего и почему» с неумолимой настойчивостью требовали ответа: ныне они все сосредоточились в одном слове — Арктика.

НАКАНУНЕ

Сильный и радостный, шагаю я по дороге.

Уолт Уитмен

В то время как студент Нансен охотился на хохлачей и медведей у берегов Гренландии, двое видных ученых — столичный профессор Коллет и директор музея в Бергене Даниельсен — вели о нем оживленные переговоры по телеграфу. Дело в том, что музею в городе Бергене требовался лаборант. Даниельсен просил Коллета рекомендовать на эту должность подходящего человека.

Казалось бы, что для исполнения скромных обязанностей музейного лаборанта годились многие молодые люди, начинавшие научную карьеру. Но у директора Бергенского музея требования были особенно высокие — человек незаурядный, он. подбирал сотрудников себе под стать.

Даниель Корнелиус Даниельсен — зоолог и доктор медицины, автор многих трудов о проказе, почетный член Лундского и Копенгагенского университетов — был известен в Норвегии не только как крупный ученый. Неутомимый общественный и политический деятель, он немало способствовал развитию литературы и искусства.

В своем родном городке Бергене Даниельсен основал музей, ставший, по существу, исследовательским институтом биологии. Всякий молодой ученый счел бы за честь там работать. Потому, когда Нансен, вернувшись из экспедиции, услышал от профессора Коллета: «Хотите, я порекомендую вас Даниель-сену в Бергене?», он обрадовался, хотя и смутился этим предложением.

Да, он увлекается биологией и, разумеется, мечтал бы стать сотрудником такого ученого, как Даниельсен. А как же Арктика? Неужели придется отбросить всякую мысль об изучении ее таинственных далей? Нет, нет, занятия биологией не только не воспрепятствуют, но помогут более глубокому постижению жизни полярных стран.

И Нансен ответил согласием на предложение работать в Бергене. С тем увлечением и настойчивостью, с какими прежде выслеживал зверя на ледяных равнинах, теперь он стал наблюдать в микроскоп за движением и развитием микробов.

Этот превосходный дорогой микроскоп подарил Фритьофу отец. Бальдур Нансен, обычно бережливый, даже скуповатый хозяин, превзошел все границы щедрости, когда дело зашло о научных занятиях сына. И сын так увлекся подарком отца, что иногда в продолжение многих часов не отрывал взгляда от стеклышка окуляра.

Все же не следует думать, что Фритьоф повел жизнь затворника, отрешившись от радостей и поэзии жизни: лаборант Бергенского музея стал членом двух гимнастических обществ и страстно увлекался музыкой и пением.

Один из бергенских друзей Нансена, доктор Григ, вспоминая о том времени, говорит, что Фритьоф обожал романсы Шуберта и Шумана. и часто декламировал известную поэму Ибсена «На горных вершинах». Особенно любил он читать главу из поэмы Тернера «Плач Ингеборг» и всегда от души хохотал, когда доходил до строфы:

Фритьоф, дивлюсь твоему ослеплению.Стоит ли женщина вздохов таких?

Эта изменит — есть сотни других.Счету им нет на земле, к сожалению!

Сердечные увлечения, свойственные молодости, отнюдь не были чужды музейному лаборанту. Но его никогда не покидало сознание превосходства собственной воли над минутными слабостями. Потому, вероятно, он столь веселился, читая строки Тернера.

Впрочем, и маститый директор Бергенского музея, хотя ему уже пошел восьмой десяток, был полон жизни, любил повеселиться в кругу близких ему по духу людей, сопричастных науке и искусству. Когда в своем уютном доме, обычно в окружении молодых сотрудников, подымал он бокал вина из собственного превосходного подвала, все его существо излучало радость бытия.

В лице Даниельсена Фритьоф обрел требовательного научного руководителя и заботливого друга. После отважного капитана Крефтинга то был второй человек, так умевший заражать всех своим оптимизмом и волей. Не случайно, что и по прошествии многих лет Нансен всегда добрым словом вспоминал этих разных по общественному положению, но одинаково сильных душою людей. Оба они оставили примечательный след в его жизни.

Чем занимался Нансен в Бергенском музее? Уже через год работы вышло в свет его исследование «Материалы к анатомии и гистологии мизостом».