Нападающий

— Понятно. — Лавиния откинулась назад и сцепила пальцы. Ее губы стали тоньше, превратившись в красную полоску на фарфоровой коже. В шестьдесят лет у нее был лучший цвет лица, чем у большинства женщин моего возраста. — Ты проработала здесь четыре года, Скарлетт. Ты знаешь, я верю, что правила существуют не просто так, и что намеренное пренебрежение этими правилами ведет к беспорядку. Я презираю беспорядок.

Камень в моем животе разросся, утащив мое сердце и надежды на землю.

— Я понимаю.

Мне следовало проверить крайний срок прослушивания, прежде чем тратить ее время. Я так боялась, что потеряю самообладание, если буду ждать, что вместо этого вломилась и выставила себя дурой.

Я подавила желание сползти вниз по сиденью и спрятаться.

— При этом я понимаю, что у тебя особые обстоятельства, — сказала Лавиния. — Ты уже некоторое время являешься ценным членом семьи КАБ. Если мы не можем предоставить определенную степень гибкости для одного из наших, то как я могу ожидать лояльности в ответ?

Сквозь мои опасения пророс крошечный росток надежды.

— Я не могу обещать, что ты будешь на сцене. Мы уже распределили все роли, — сказала она. Веточка увяла. — Однако… — снова оживилась. — Нам все еще нужна дублерша для Иветт, которая играет Лорену. Если ты заинтересована, то эта позиция твоя. Это не то, что ты просила, но это все, что я могу предложить, конечно, в ожидании окончательного одобрения твоего врача.

— Конечно. — Держу кулачки, у доктора Штейна для меня хорошие новости. — Я бы с удовольствием стала дублером. Спасибо. Я действительно это ценю.

— Не благодари меня пока, — сухо сказала Лавиния. — Посмотрим, будешь ли ты чувствовать то же самое через несколько месяцев.

Быть дублером было одной из самых сложных работ в балете. Им приходилось изучать хореографию, музыкальность и каждый момент спектакля, не наступая на пятки премьеру, образно говоря, и от них ожидалось, что они будут делать все это без обещания оказаться в центре внимания.

Поскольку выступление было всего однодневным, мои шансы выступить были невелики, но было приятно снова что-то сделать.

Меня пронзила легкая дрожь волнения. Я не избавилась от комплексов по поводу возвращения в мир балета, но было бы здорово вернуться в то состояние сознания, где все возможно и ничто не может меня остановить.

Это уже не было правдой, но девушка могла мечтать. Иногда мечты были всем, что у нас было.

Остаток дня пролетел незаметно. Мои ученики, должно быть, уловили мою энергию, потому что некоторые из них бросили на меня любопытные взгляды.

Эмма была одной из немногих, кто был достаточно смел, чтобы спросить меня об этом напрямую.

— У вас были хорошие выходные, мисс Дюбуа? — Ее глаза сверкали. — Вы выглядите счастливой.

— Преподаватели не должны обсуждать свою личную жизнь со студентами. Это неуместно, — строго сказала я. Ее лицо вытянулось. — Но раз уж ты спросила… — Мой рот дернулся. — Сегодня утром у меня были хорошие новости.

Ее улыбка вновь стала яркой.

Мы немного поговорили о ее репетициях «Щелкунчика», прежде чем я собрала вещи и встретилась с Эрлом перед школой.

Мой живот трепетал, пока мы ехали к дому Ашера. Он ответил на мое благодарственное сообщение простым, «пожалуйста». Кроме этого, мы не разговаривали с тех пор, как я сбежала в субботу утром.

Прошло достаточно времени, чтобы я могла притвориться, что мой, э-э, сеанс самопомощи никогда не происходил. Это был единственный способ, которым я могла смотреть ему в глаза.

Я также была странно взволнована, потому что собиралась рассказать ему о роли дублера. Он был тем, кто подтолкнул меня выйти из зоны комфорта; он заслуживал быть первым, кто узнает.

Эрл въехал на круговую подъездную дорожку и открыл мою дверь.

— Хорошей тренировки, мисс Дюбуа.

— Спасибо, Эрл.

Я поднялась по ступенькам и дернула ручку двери. Она была не заперта, но Ашера нигде не было видно.

Странно. Обычно он встречал меня у входа, чтобы мы могли вместе дойти до студии. Может, он опаздывал с интервью или другого предыдущего обязательства.

Я вошла в дом и прошла по знакомой тропе в студию. Я была здесь так много раз, что больше не смотрела дважды на оригинальные картины «Рембрандта» или на самые современные гаджеты.

Я прошла мимо гостиной. Остановилась. Затем повернула обратно.

Это было…?

Именно.

Мое хорошее настроение испарилось, как лужа на солнце. Странный звон наполнил мои уши.

Теперь я поняла, почему Ашер не пришел меня поприветствовать. У него была гостья. Очень светловолосая, очень длинноногая гостья в наряде, который, вероятно, стоил больше, чем моя месячная арендная плата, и они целовались.

ГЛАВА 15

Поцелуй возник из ниоткуда.

В одну минуту я пытался как можно быстрее и вежливее выпроводить Полину из дома. В следующую минуту она обхватила меня руками за шею и прижалась губами к моим губам.

— Иисусе! — Я оттолкнул ее и вытер рот предплечьем. — Какого хрена, Пол?