Нападение голодного пылесоса

Елка у нас стоит обычно очень долго. Жалко ее выбрасывать. От нее столько радости, сказочности, уюта. И она у нас так долго стоит, что на кончиках веток появляются новые иголки – ярко-зеленые, нежные и пушистые. И очень ароматные. И все это время Алешка разыскивает на ветках конфетки. Которые никак не кончаются. Такое впечатление, что какой-то добрый Дед Мороз все время подвешивает их по ночам. А может, мама…

В этот раз Алешка набрал две горсти грецких орехов. Сбегал за молотком. Наколол и честно разделил ядрышки на четыре кучки. («Это папе, это маме, это Диме, это мне».)

– Дим, орехи будешь?

– Отстань.

Однако горка орехов исчезла. Дальше слышу бормотание:

– Папа, конечно, орехи не будет… Мама их не любит… Придется мне, – со вздохом закончил братишка.

Зазвонил телефон. Алешка ринулся в прихожую, снял трубку. Незнакомый официальный голос строго произнес:

– Примите телефонограмму. Зачитываю текст: «По Вашему требованию сообщаю адрес, по которому зарегистрирован телефонный номер (такой-то): Смольная улица, шестнадцать, два. Подпись: полковник Оболенский. Передал: старший лейтенант Щербатов. Время: четырнадцать ноль-ноль московского». Кто принял?

– Принял Леха Оболенский. Благодарю за внимание. – Он тут же влетел в комнату: – Поехали, Дим! Обнаружен разыскиваемый гражданин по кличке Волк!

– Никуда я не поеду. – Я не спеша пробежал глазами только что написанную фразу. – И ты никуда не поедешь.

Алешка подскочил на месте как теннисный мячик.

– Человеку грозит опасность! А ты…

– Вот и сиди дома, человек.

– Да не мне, Дим!

– Тогда тем более.

– Ах так? Запиши в свою летопись, я продиктую: «Сегодня в четырнадцать ноль-ноль я, Дм. Оболенский, торжественно отказался помочь человеку, попавшему в беду. Передал: Леха Оболенский». Твоим детям, Дим, будет очень приятно прочитать эту фразу. Они будут гордиться своим отцом!

Во выдал!

– Да кто в беду-то попал? – не выдержал я.

– Ты знаешь, что этот Волк сделал? Ты знаешь, что его разыскивает не только милиция, а… – Тут он замолк, как Буратино, когда засунул себе в рот бумажный колпачок, чтобы не проговориться.

– Ну-ну, – подтолкнул я. – Раскалывайся.

У Алешки в глазах мелькнул огонек. Что-то придумал, точно.

– Этот Волк, Дим, он…

– Красную Шапочку съел?

– Бабушку! Ты старушек уважаешь? Ты им место в метро уступаешь? Вот! А тут бедная одинокая старушка пустила к себе в дом пожить опасного преступника…

– Ладно, – согласился я. – Поедем старушку выручать. – А сам подумал: что-то он здорово привирает в каком-то месте. И похоже, этого грустного Волка, кроме милиции, ищет еще кто-то. Покруче, в определенном смысле.

– Ты только не вмешивайся, – инструктировал меня по дороге Алешка. – Я сам буду все делать. Ты только кивай иногда.

Я кивнул. Алешка похвалил:

– Здорово! Из тебя хороший артист получится.

Ага, буду до самой пенсии изображать молчаливое ружье в углу.

Ехали мы долго. Сначала на метро, а потом еще несколько остановок на автобусе. Тут я что-то заподозрил:

– Леха, а откуда ты знаешь, где эта Смольная улица?

Он пожал плечами:

– В папином справочнике подглядел. Случайно на глаза попался.

Все у него случайно…

Смольная улица оказалась совсем не такой, какой я представлял себе по ее названию. Я думал, что она вся обсажена хвойными смолистыми соснами и елками. Или находится на краю соснового бора. Ничуть не бывало. Деревья на ней, правда, были. Они росли в два ряда по тротуарам. Но никакие не хвойные и не смольные. Вообще не поймешь – какие. Алешка очень точно их обозначил:

– Березовые липы.

Мы прошли вдоль этих березовых лип (или липовых берез). Под ногами у нас играли солнечные пятна. Деревья помахивали своими голыми ветками и сбрасывали на нас время от времени сухой колючий снег. Иногда вдруг откуда-то с крыш слетали на деревья разные птицы и оживленно обсуждали нас на своем птичьем языке.

– Дом шестнадцать, – сказал Алешка и показал на двухэтажный облупленный дом. Вокруг него тоже толпились деревья, будто хотели упрятать от людских глаз этот неказистый домишко.

Перед ним был небольшой дворик с качелями. Но на качелях не раскачивались веселые детишки. Наверное, в этом доме проживали одни престарелые жители. Которым надо уступать место в метро и выручать их изо всяких бед.

– Посиди здесь, – Алешка показал мне скамеечку под деревом. – Поучись, как надо работать с населением.

Что-то он заважничал немного. У него такое иногда бывает. Когда он знает что-нибудь, что другим еще не известно.

Алешка решительно подошел к дому и смело постучал в окошко первого этажа. На этом окошке была веселенькая занавесочка в горошек и стояли горшки с цветущими зимой геранями. Правильно. За таким окошком живут добрые люди.

Занавесочка дрогнула, в окне показалась бабуля в платочке – точь-в-точь как занавеска на окне. Она покивала Алешке и махнула рукой в сторону двери. За которой он и исчез.

Вышел он через пять минут. В одной руке – яблоко, в другой – пряник.

– Пошли, – сказал он мне. – Что будешь? – И протянул на выбор оба гостинца.