Напарники

И оба понимали, что не будет одного выстрела. Будет два — друг в друга, и они оба умрут. Или не будет ни одного — оба разойдутся по своим, и не умрёт никто. Но они знали, что не выберут второй вариант. Никогда и ни за что.

А значит, сегодня они умрут оба.

Что-то с шумом бухнулось на снарядный ящик. Краем глаза Васин увидел, что это, и прикусил губу: ястреб с видом охотника-победителя восседал на крышке, пригвоздив к ней лапой свой трофей — извивающегося на спине Митрича.

— Митрич, ты как? — спросил Васин уголком рта, не отрывая глаз от немца.

— Н…нормально…

Митрич попробовал долбануть ястреба в грудь, но Карл упредил удар и переставил лапу ближе к тонкой дятличьей шее. Немец чуть улыбнулся.

— Приятного аппетита, Карл.

— С…слушай, В…васин… — прохрипел Митрич. — Гаси с…снайпера!

Васин молча смотрел на немца.

— Н…не думай обо мне, д…дурила! Н…не смей, слышишь?!

Ястреб раскрыл острые клещи клюва.

И тут прозвучали два выстрела.

Первая пуля, выпущенная из «Мосина», превратила Карла в облако из перьев и внутренностей, оставив лишь одинокую лапу, сжимающую Митрича.

А пуля из «Маузера» обожгла васинскую грудь, вырвалась из спины и закончила свой путь далеко в верещатнике.

Оглушенный выстрелом Митрич, не мигая, смотрел, как Васин упал на колени, как непослушные руки выронили винтовку. Как немец медленно подошел к нему, носком ботинка сбросил «Мосина» с холма. Как Васин упал лицом в засохшую глину.

— АААА…ААААААААА!!!

Митрич рванул к немцу, целясь в лицо. Снайпер повернулся к нему, легко отмахнулся, сбив его кулаком. От удара Митрич завертелся в сторону, ударился головой о мятый лафет брошенного орудия и грохнулся в траву. Немец ухмыльнулся — вид маленького бешеного дятла его даже развеселил. Потом он услышал какой-то хруст, и на груди что-то заблестело. Это было… это было что-то стальное. Какой-то полукруг выглядывал у него из груди. Во рту засолило. Тонкая красная нить неспешно спустилась с нижней губы на горелый лист лопуха. А затем земля очень-очень быстро приблизилась к лицу — немец рухнул и застыл. Только черенок малой сапёрной лопаты, торчащий в спине, мерно покачивался от удара. Васин хотел сказать что-то простое и саркастичное, но передумал и упал навзничь. Спокойной ночи.

…Что-то как-то жарко.

Морда прямо горит. Может, это ад? Там, говорят, палит как в Сахаре.

Васин открыл глаза.

А, не. Просто солнце поднялось и жарит в рожу. Ну и пусть жарит. Никуда не пойду. Просто не могу — не чувствую почти ничего из себя.

— Кх-ха-а! Тьфу… Митрич!

— Ш…што.

— Ты жив?

— Н…не знаю. А т…ты?

— Тоже не в курсе.

Они лежали рядом, в одинаковых позах — раскинувший большие руки человек и маленькие крылья — дятел. Васин через боль зашарил рукой в поисках товарища, но наткнулся на шершавый картон. Поднёс к лицу. Хм. Почти полная пачка «Экштейна».

— У…угощайся. В кармане у него нашёл. З…зажигалка тоже в т…траве где-то.

Васин достал плотную сигарету, закурил.

— Расстрелять бы тебя, брат, за мародёрство.

— Д…дай затянуться, расстрельщик х…хренов.

Васин протянул руку, Митрич зажал сигарету в клюве, шумно вдохнул терпкий дым, кашлянул, выпустил в солнце крошечные кольца.

Помолчали.

— К…когда это всё з…закончится, я себе такое д…дуплище забабахаю, мама не г…горюй. Ц…царские палаты, а не д…дом. Попрошу в…ворон знакомых, чтоб они у вас, людей, п…патефон спёрли. И такие т…танцы устрою — все ёлки вокруг п…подпрыгивать будут.

— А я борща съем. Тарелку. Не. Ванну. И канистру сметаны туда. Домашней. Даже две.

— Т…ты только о жратве и д…думаешь. В…всё время. С тобой г…говорить невозможно — л…любую тему на еду п…переводишь.

— Заткнись.

— …Нет, ну с…серьёзно. Ты такими т…темпами скоро ни в какой окоп не в…влезешь…

— Заткнись, говорю. Слышишь?

— Што.

— Тихо…

Снизу и правда донёсся какой-то шорох.

— Рябыкин! — крикнул кто-то.

— Я!

— Давай отделение своё в цепь — и на холм!

— Есть!

— Остальные — прочесать перелесок!

— Н…наши, — констатировал Митрич.

— Наши.

НАШИ.