Напарница

С другой стороны, всякий дейстриец, увидев на ночных улицах женскую фигуру, равнодушно скользнёт по ней взглядом, решив, что это чья-нибудь служанка возвращается с поручением, а если и благородная дама, то у неё, конечно же, свои причины для поздней прогулки. У острийца женщина после наступления темноты вызывает неизбежную ассоциацию со слабостью, хрупкостью и беззащитностью; дальнейшее зависит уже от степени нравственности самого «устрицы». Поймите меня правильно, я не хочу быть несправедлива к жителям ни одной из стран, в которых мне посчастливилось жить, однако дейстриец не бросится ни нападать на всякую одинокую женщину, ни предлагать себя в защитники и провожатые, он вмешается, только если его прямо попросят о помощи или ещё каким-нибудь образом привлекут внимание. Остриец же считает факт появления женщины на ночных улицах уже сам по себе призывом проявить благородство или подлость, и отделаться от непрошенного защитника — или защититься от негодяя — бывает довольно-таки затруднительно. Если в Дейстрии всякому мужчине вполне достаточно заверения женщины, что она совершенно уверенна в своих силах, то «устрицы» остаются в твёрдом убеждении, будто представительницы слабого пола сами не знают, чего хотят. Это правило распространяется не только на ночные провожания, но и на всю жизнь в целом. Посудите сами: там, где в Дейстрии вдова богатого лавочника берёт дело в свои руки, в Острихе она через поверенных мужа продаёт лавку и живёт на ренту, часто слишком скудную в сравнении с прежними доходами: всё равно никто не стал бы вести дел с женщиной!

Это лицемерие, согласно которому женщин считают достаточно самостоятельными, чтобы губить душу и подвергать опасности своё тело, как им заблагорассудится, но сверх этого совершенно не способными принимать решения, касающиеся кого бы то ни было кроме неё самой (над потерявшими отца детьми, например, обязательно устанавливалась мужская опека даже при наличии живой матери) казалось «устрицам» единственно верной моралью, и они не могли понять, как дейстрийцы доверяют женщинам вести дела, не доверяя устраивать свою личную жизнь.

* * *

Всё это оставалось бы для меня красивыми словами, отвлечённым рассуждением, если бы я не столкнулась с непроходимой, простите, тупостью и упёртостью «устриц» в вопросах, касающихся их представления о чести, морали и месте женщин в современной жизни. Однако я забегаю вперёд, а рассказывать лучше по порядку.

На запасную встречу мы с напарником отправились на следующую же ночь после невероятных знакомств с вампирами и головорезами Остриха. К счастью, сегодняшнее свидание было назначено на полночь; мы могли и прийти заранее, и не бояться, что придётся возвращаться при свете. Дом, где была назначена встреча, был маленький, одноэтажный и прятался между двумя большими трёхэтажными зданиями. Напарник шумно втянул воздух.

— Пусто, — шёпотом объявил он. — Лишней рябиной тоже не пахнет.

Я вздохнула. Вампир никогда раньше не доверял мне ничего серьёзнее подсобной работы, вечно ворчал и ругал за промахи, и сегодняшняя «милость» меня совершенно не радовала. Разговаривать с человеком, который будет в точности знать, кто я, лично представлять бюро безопасности Дейстрии… Меня била нервная дрожь.

— Не бойся, дорогая моя, я буду рядом. Заходи, впустишь меня внутрь.

Дверь в дом была прикрыта, но не заперта и легко открылась, едва я её толкнула. Маленькая прихожая отделялась от внутренней комнаты дверным проёмом без двери, и проём этот зиял зловещим чёрным провалом. Я не стала запирать входную дверь, боясь оказаться в кромешной тьме без даже тусклого освещения уличных фонарей и, частично разглядев, частично нащупав ведущую на чердак лестницу, принялась осторожно подниматься наверх.

«Брось, Ами! — раздался резкий приказ вампира. — Зови отсюда, не стоит ломать ноги».

Я повиновалась и, не успела я закончить обязательную фразу, как напарник чуть только не свалился мне на голову, слишком уж поспешно спустившись с чердака.

— Стой тут! — выкрикнул вампир, устремляясь в тёмный провал внутренней комнаты. — И запри дверь, нечего дом нараспашку держать.

Я ещё нащупывала засов, не решаясь в темноте возиться с замками, когда темнота несколько рассеялась слабеньким огоньком свечи.

— Иди сюда, Ивона! — выкрикнул из комнаты вампир. Я повиновалась, и обнаружила, что кто-то заранее подготовился к встрече, поставив глубокие кресла возле круглого столика, на котором стояла запечатанная бутылка вина, два бокала и вазочка со свежими фруктами. Подсвечник с новой свечой, которую и зажёг вампир, стоял тут же.

— Удивлена? — засмеялся не-мёртвый, взяв в руки вазочку и шумно, напоказ принюхиваясь. — И, заметь, никакой отравы, никакого снотворного. Сделано всё, чтобы ты себя непринуждённо чувствовала. Неплохо кто-то постарался, а?

— Но зачем всё это? — поразилась я.