Наперекор судьбе

– Бой, я тебе так благодарна за разговор с Китом. И моя благодарность больше, чем способны передать слова, – призналась зятю Селия. – Оливер и Джайлз говорить на такие темы не умеют. Ничего по существу. Только запутывают мальчишку и еще больше сбивают с толку.

* * *

Чем дальше, тем сильнее беспокоили Селию отношения Боя и Венеции. Бой был очень умен, обладал блестящим интеллектом и слишком широким кругом интересов, чтобы довольствоваться милой глупостью Венеции и ее интеллектуальной наивностью. Селия и сейчас ожидала, что их брак распадется. Она лишь надеялась, что прежде Венеция сумеет найти себе занятие по душе, способное поглотить неуемную энергию дочери.

Но Селия ничего не могла с собой поделать: Бой ей очень нравился. Он был неистребимо доброжелателен, он был на редкость нежным и любящим отцом. Щедрость его доходила до расточительности, а верность друзьям поражала. Ходили бесчисленные легенды о том, как Бой Уорвик одалживал друзьям, попавшим в беду, крупные суммы денег и потом отмахивался, когда друзья заикались о возврате долга в обозримом будущем. На самом деле он называл это займами лишь для того, чтобы не уязвить гордость друзей и облегчить их страдания.

* * *

В один на редкость погожий весенний день он без приглашения приехал в издательский дом «Литтонс» и спросил, может ли видеть леди Селию. Свой визит он объяснил тем, что нашел картину художника, которым восхищалась леди Селия, и привез полотно с собой, чтобы показать ей и спросить, не захочет ли она купить эту картину.

– А пока вы думаете, я готов пригласить вас на ланч. Как вам такое предложение?

Степень ее восхищения Боем была настолько высока, что она согласилась. Обычно, когда леди Селию Литтон приглашали на ланч, это делалось заблаговременно, не менее чем за три недели.

– Я предпочитаю есть за своим рабочим столом. Между делом, – сказала она, надевая шляпу и перчатки. – Но сегодня у меня выдалось немного свободного времени. И куда, по-твоему, мы могли бы отправиться?

– В «Савой». Это совсем неподалеку…

* * *

– А Венеция у нас опять с начинкой, – сказал он, когда они отмечали шампанским покупку Селией картины. – Надеюсь, она вам уже сказала.

– Сказала, хотя и не в столь вульгарной форме. Что ж, прими мои поздравления, Бой. Правда, лично я думаю, что в нынешние времена четверо детей – это уже чересчур.

– Но у вас, Селия, их четверо.

– Да. Однако беременностей у меня было только три.

– Значит, вы думаете, что все это выглядит… Какое бы слово подобрать… Бесконтрольно? Тоже вульгарный термин?

– Я думаю, что новая беременность сильно измотает Венецию. Других мыслей у меня нет.

– Кстати, я ведь забыл, что вы еще и Барти воспитывали. Получается, у вас пятеро детей. Хотя появление Кита можно назвать «запоздалой радостью». Согласны? Представляю, какая радость была для вас с Оливером.

Его черные глаза так и плясали. Взгляд Селии был спокоен.

– Да, большая радость. И до сих пор он остается для нас большой радостью. А про тебя, Бой, я должна сказать, что ты очень хороший отец.

– Мне нравится быть отцом, – неожиданно признался он. – Я люблю детей. Нахожу их забавными и удивительными, а вовсе не скучными, как считает великое множество моих сверстников.

– Жаль, нельзя передать Себастьяну частичку твоих отцовских качеств, – со вздохом сказала Селия.

– Да, вы правы. Бедная малышка Иззи. Она больше уже не тянется к отцу. Поняла, что это бесполезно. Мы стараемся как можно чаще приглашать ее к нам на Беркли-сквер. Она любит у нас бывать. Но в конце дня ее все равно приходится возвращать отцу.

– Боже мой, неужели мы ничего не можем с этим сделать?

– Этого, Селия, я не знаю. Уж если вы не можете повлиять на Себастьяна, то другим нечего и пытаться. А ведь вы с ним такие давние друзья. – Бой улыбнулся ей своей в высшей степени безыскусной улыбкой. – Кстати, как поживает Банни Арден? Слышал, на прошлой неделе он и Синтия обедали с вами и Оливером. Когда в следующий раз они придут, пожалуйста, пригласите и нас. Мне не терпится расспросить Банни, как делишки у Тома и его шайки громил.

– Я бы не рискнула тебя приглашать, – нахмурилась Селия. – Не знаю, почему ты так враждебно настроен к Тому Мосли. Могу тебе сказать, что дела у него идут на редкость хорошо. Его партия растет. Сейчас в ней почти сорок тысяч членов. Люди вступают туда не от скуки и не из праздного любопытства. Лично я хотела бы видеть его в правительстве.

– Полагаю, что на следующей неделе вы пойдете на его отвратный митинг.

– Да, пойду. Почему бы и тебе не сходить? Возможно, это изменило бы твои взгляды.

– Ни в коем случае, Селия. Эти люди – безумцы. Баба́ Меткаф [28]  крутит роман с Гранди [29] .

– А мне нравится Гранди. И итальянское посольство мне нравится. Тебя бы изумила коллекция его картин. У него есть несколько полотен Тициана, а также восхитительные шпалеры и зеркала из дворца Медичи.

– Неудивительно. Кстати, а вы никогда не задумывались, каким образом он приобрел все эти шедевры? Точнее, как их заполучил Муссолини? Понимаю, с вами об этом говорить бесполезно. Вы, Селия, влюблены.

– Влюблена? Не говори глупостей.