Наперекор судьбе

Решение было очень трудным. Прежде чем стать окончательным, в течение многих недель оно менялось чуть ли не ежедневно. Новый год – предельный срок, названный им матери, – давно уже наступил, а Джей все метался. Джея с детства завораживала атмосфера издательства, и это склоняло его к работе в «Литтонс». Книги, авторы, издательские планы, книжные магазины. Разговоры об этом велись за столом не только у Селии, но и у ММ, что не мешало в обоих домах говорить о политике, светских сплетнях, личных интересах и так далее. Помнится, еще будучи мальчишкой, Джей как-то спросил тетю Селию, продолжает ли она думать о книгах, когда уезжает отдыхать или ложится спать. Та посмотрела на него с долей неподдельного изумления и сказала:

– Конечно, Джей. А как же иначе? Мы все думаем.

Разумеется, это было преувеличением. Джей что-то не замечал у Адели и Венеции какого-либо интереса к издательским делам. Да и у Кита, которому сейчас было шестнадцать, таких интересов тоже не проявлялось. Адель говорила, что у их младшего брата «нелиттоновские» интересы. Кит говорил о своем желании сделаться адвокатом или даже священником.

* * *

Но Джей любил книги. Очень любил. И ему все больше нравилась идея заняться тем, чем занималась Селия: открывать таланты, пестовать их, превращать идеи в книги, а молодых, неоперившихся авторов – в прославленных писателей, гордость страны, чьи произведения мгновенно раскупаются.

– Этим, Джей, как раз и занимается редактор, – однажды сказала ему Селия. – Редакторская работа сродни работе садовника, которая тебе так нравится. Ты вдруг обратил внимание на какое-то растение. Возможно, в данный момент оно выглядит чахлым. Но ты что-то сумел в нем разглядеть. И ты начинаешь ухаживать за ним: поливать, подкармливать, очищать от сорняков. И оно идет в рост, становится сильным. Тебе радостно, ты получаешь удовлетворение. Конечно, в издательском деле, как и в саду, можно затратить много усилий и получить весьма скромный результат. Но если у тебя есть чутье… добавлю к этому глаза и уши… думаю, у тебя будет получаться. И тогда никакое другое занятие не доставит тебе столько удовольствия и радости.

Джей не знал, обладает ли он подобным чутьем, но Селия утверждала, что обладает. Такое безапелляционное утверждение наполняло душу Джея не радостью, а тревогой.

А тут еще проблемы Джайлза, которому так и не удалось подняться выше младшего редактора. Джей не раз говорил об этом с матерью. ММ отвечала довольно уклончиво, но признавала, что Джайлз вряд ли способен на большее. Промахи племянника она почему-то считала весомым доводом в пользу того, чтобы сын пришел в «Литтонс».

– Наше поколение не может вечно стоять у руля, – говорила она Джею. – Ты будущее издательства. Ты, Джайлз и, быть может, Кит, если он вдруг не станет главным судьей.

– Или папой римским.

– Вот-вот, – улыбнулась ММ. – Но если издательство хочет процветать, оно должно наилучшим образом применять силы и способности всех, кто в нем работает. Помнишь твои доводы против работы в «Литтонс»? Одним человеком больше или меньше – какая разница? Большая, Джей. И твои доводы вызывают у меня только смех. Если ты не придешь к нам, это ничуть не прибавит Джайлзу способностей и не заставит его работать лучше.

– Но как бы с моим приходом дела в издательстве не пошли хуже, – сказал Джей.

Его дилемма усугублялась еще и предложением, полученным от леди Бекенхем. Она спросила Джея, не согласится ли он взять на себя руководство приусадебной фермой.

– Думаю, ты с этим хорошо справишься. Ты любишь природу, любишь животных. Тебя не привлекает день за днем просиживать штаны в каком-нибудь кабинете, уткнувшись в бумаги. Я бы с радостью доверила тебе управление фермой. Как-никак, ты здесь вырос. Мне импонирует твое отношение к работе. Работать ты умеешь. Не хочу думать, что скажут по этому поводу моя дочь и твоя мать, но решать не им, а тебе. Только не тяни с ответом: либо соглашайся, либо откажись.