Наперекор судьбе или…

— Правильная смелая девочка, первой кинется на помощь в эпицентр катастрофы: будь-то драка или горящее здание. Немного идеализирует будущую профессию, впрочем, с новичками всегда так. — Оборотень задумался. — И вместе с тем есть проблемы. Девочке трудно доверить свою спину нам, мужчинам. Понимаю с чем это связано, но конфликтов в другой группе ей не избежать.

— И с чем же это связано? — вцепился в Ставруса Альшер.

— Думаю, с её внешностью и «безродностью» ей пришлось нелегко на факультете боевой магии. Девочке, наверное, не раз и не два пришлось отбиваться от настырных ухажеров. — Ставрус очень аккуратно подбирал слова, впрочем суть изложил он верно. Одно выбивает из колеи.

— Почему ты её девочкой зовешь? — спросил все-таки я. Слишком интимно это звучит, даже без притяжательных местоимений. — Ты ненамного старше её…

— Привычка, — Ставрус поморщился, сразу уловив суть претензий. — Я детство и подростковые годы в поселении оборотней провел. И там девочками звали всех невинных девушек, даже если им далеко за тридцать. — Я уставился на Ставруса, догадываясь, что не у меня одного такое глупое выражение лица.

— Невинных девушек? — хрипло переспросил Альшер. — Девственниц? — Ставр уверенно кивнул, непонимающе переводя взгляд с меня на Шера и обратно. Но дядя все же уточнил (у меня язык полностью отнялся). — Ты уверен? — снова кивок. — Откуда эта уверенность?

— Обоняние, — коротко пояснил полукровка. Да у оборотней превосходный нюх, с этим не поспоришь. Ставрус посмотрел на меня. — Иногда она пахла вами, но не так, как после секса. Собственно, именно благодаря знанию о её невинности мне удалось сразу составить верное мнение о ней, когда узнал о вашей помолвке.

Ставрус ещё что-то говорил о практике, а я выпал из разговора. Впрочем, Шер тоже пребывал в прострации. Я вспоминал и анализировал все мои разговоры с Риной. Вот я после пары говорю, что чувствую фальшь, и она тут же замыкается в молчании.

— Рина никогда не говорила, что спала с преподавателями, — сказал я мысленно Шеру. — Никогда. — я переглянулся с Шером и услышал ментально: «позже». Мы торопливо попрощались с Мааром и Ставрусом и переместились домой ко мне. Оккупировали кабинет. Налив гномьей горилки, я сел за стол. Глоток обжигающей жидкости немного прочистил мозги. Вспомнил разговор, когда она вступилась за Маркуса. Даже не пыталась оправдаться, когда я обвинил её в заступничестве за любовника. А тот разговор с Артемием при нас. Ведь я чувствовал фальшь, по краю сознания, она не раз проходила, и все же не стал докапываться, не желая теребить старые раны. Но как? Каким образом ей удалось обмануть всех своих «любовников»? И почему она до сих пор не открылась мне? Кого защищает? Себя, боясь разоблачения? Вспомнил кошмарную сцену в моем кабинете в Академии и её усталое признание: я защищаю не Верисса. Вспомнилась и сцена, что показал мне этот ублюдок о развлечениях с Риной на столе в его кабинете. И её плохо скрываемое отвращение и неестественные постанывания в такт его движениям.

В кои-то веки я не закрывался от Альшера, и он сейчас читал мои воспоминания и мысли. И ругался вслух трехэтажным матом. Я сделал новый глоток горилки и все же закрылся от дяди. Анализируя и нашу с ней близость. Какой же я был дурак?! Ведь мог и раньше догадаться, почему она так смущается со мной и почему сдерживает стоны страсти. Ведь чувствовал, что фальши в её смущении нет ни капли, но продолжал обращаться с ней, как с опытной женщиной. Обхватил голову руками: Тьма, как же стыдно! Вновь вспомнил свою ошибку в начале нашего общения, свой ультиматум на полигоне. Не сдержал отчаянного стона. Снова вспомнился её презрительный взгляд и ледяные руки. Рина выгорала у меня в объятиях, заставляя себя терпеть мои поцелуи и прикосновения. Как же она смогла меня простить?

— Давай самобичеванием позже займемся? — прервал тишину хриплый голос Альшера. Он глотнул янтарную жидкость из бокала и даже не поморщился. — Думаю, нет смысла сейчас врываться к Рине домой и требовать объяснений. — Я яростно покачал головой. В Нордвиле сейчас за полночь, она, наверное, уже спит давно. — Тогда надо самим додуматься, как она смогла это провернуть. И кто ей помогал? Судя по всему, своим молчанием она как раз помощников защищает. Итак, ей было пятнадцать, когда Верисс потребовал от неё ночь в его особняке в обмен на возможность обучения. — Я кивнул и продолжил размышления, пытаясь выявить скользкие участки.

— Рина как-то сказала, что в стенах Академии не одному мужчине не далась. Следовательно, всё происходило за пределами Академии, это раз. — снова всплыла в памяти сцена в моем кабинете. — И наше свидание пыталась устроить вне стен Академии. И ещё пыталась сбежать порталом за противозачаточным зельем. Но в этой её фразе была фальшь, точно была.

— Она бы не вернулась? — спросил Альшер, делая ещё один глоток. — Или вернулась бы, но не она сама…

— Личина? — выпалил я единственное предположение. — Она присылала кого-то под своей личиной?