Наперекор земному притяженью

Королев. Когда я впервые увидел его? Память не сохранила точной даты. Помню только, что это было в 1947 году. Начальник лаборатории, где мы работали вместе с Жорой Петровым, послал нас на склад получить какие-то Детали. Мы вышли во двор. В это время за воротами института раздался нетерпеливый автомобильный сигнал. Торопясь более обычного, вахтер оттянул тяжелые створки. Резко набрав скорость, темно-вишневый трофейный «хорьх» вихрем пронесся мимо нас к подъезду конструкторского бюро. Я успел заметить только бледное лицо, коричневую кожаную куртку да крепкие руки на баранке руля.

— Король! — слышу рядом.

— А кто это?

— Главный. Он по-другому не ездит…

Собственно, этот эпизод не назовешь встречей с Королевым — так, мгновенный снимок, оставшийся в памяти. Но сколько этот «снимок» запечатлел королёвского! Энергию. Решительность. Целеустремленность.

Многого я, конечно, не знал — должность не та была, чтобы много знать, но какие они, первые наши ракеты, мне доводилось видеть в цехе главной сборки и на испытательной станции. Даже удалось принять участие в их контрольных испытаниях. Догадывались мы, что уже скоро эти первые наши «изделия», которые у нас называли «единичками», уедут на полигон.

Осенью 1947-го спецпоезд с ракетами отправился прямо с территории завода. Немногие из испытателей тогда и знали-то, в какие края едут.

Это уже сейчас Капустин Яр в Заволжье хорошо известен не только как ракетодром, но и как космодром. Ни один спутник серии «Интеркосмос», в подготовке которых всегда принимают участие наши коллеги из-за границы, стартовал с него. Но это сейчас. А тогда? В октябре 1947 года один из наших инженеров, возвратившийся с испытаний, рассказывал нам:

— Ну, ребята, ничего подобного в жизни я не видел, ни наяву, ни во сне. Это произошло рано утром. Ракета на стартовом столе стояла. Степь кругом, и он. а как свеча. А люди вокруг суетятся, хлопочут. И начальство большое прибыло. Говорили — Устинов. Но я его не видел. А может, и видел, да в лицо ведь не знаю.

— А ты-то сам где был?

— Да неподалеку. Ямы пологие выкопали — аппарели, туда и машины испытательные загнали. Оттуда я и смотрел. Как двигатель запустили — сразу огонь, дым, клубы пыли, грохот ужасный. «Катюши» наши я на фронте видал, но это, братцы, куда сильнее. И пошла она, сначала тихонько так, медленно, а потом все быстрее и быстрее…

— Ну ладно, эмоций много, — спокойно заметил кто-то из остававшихся «дома», — а результат-то какой?

— Хорошо пошла. Говорили, что улетела на 270 километров…

Вот так пришла к нам в лабораторию весточка о первом в стране старте баллистической ракеты. А через год прошли испытания отечественной ракеты Р-1, «единички», — родоначальницы грозных ракет, стоящих сегодня на защите нашей Родины.

После первых запусков конструкторами проектного отдела были найдены решения существенного увеличения возможностей ракет. Суть предложений наших проектантов сводилась к таким принципиальным изменениям: первое — отказаться от корпуса ракеты. Пусть баки с топливом сами и будут корпусом.

Второе. Нужно ли всей ракете лететь до цели? Ведь это не самолет, ракетный двигатель отработал положенные ему минуты, выключился, и все: больше ни он, ни баки с остатками топлива, ни приборы системы управления не нужны. К цели должна лететь только головная часть с боевым зарядом. Значит, нужно сделать так, чтобы «головка» отделялась от ракеты. Это даст выигрыш и в весе Ракеты. К тому же не надо делать весь корпус столь прочным, чтобы он выдержал все перегрузки при входе в плотные слои атмосферы при подходе к цели.

И третье. Каждая ракета имела хвост, некие крылышки сзади — стабилизаторы. Зачем они? Когда к цели летит вся ракета, ее полет должен быть стабилизированным не только при работе двигателя, разгоне, но и при падении на Землю, у цели. А если к цели будет лететь одна головка? Ей нужна стабилизация? Нет. А это уже существенное сокращение веса хвостового отсека.

Вот эти предложения, родившиеся в отделе, где «командовал парадом» Сергей Павлович Королев, и дали возможность не только создать новую боевую баллистическую ракету, но и создать такую схему, которая стала классической как для одноступенчатых, так и для двухступенчатых боевых ракет и ракет-носителей.

Но окончательно к такой новой схеме пришли не сразу. После завершения работ по «единичке» в 1949 году была спроектирована и начала летать «двойка». По новой схеме она была сделана частично — «головка» у нее отделялась и один бак с топливом стал, как говорят конструкторы, несущим. Огромную роль сыграло то, что снижение требований к прочности корпуса позволило применить алюминиевые сплавы.

Поразительные достоинства этих нововведений сразу проявили себя. Масса конструкции «двойки» была только на 350 килограммов больше, чем у «единички», это при четырех-то с лишним тоннах, а дальность полета увеличилась в два раза. Немалую лепту в дело внесли и двигателисты Валентина Петровича Глушко. Вес двигателя «двойки» снизился на 15 килограммов, а тяга увеличилась на 7 тонн, выросли его удельные характеристики и ресурс.