Наперсница (СИ)

— Ну, я мужчина, — тихо рассмеялся воин. — И мне по душе загадочные женщины. Идите спать, леди Шантель. Я посторожу огонь.

— Добрых снов, — слегка растеряно пожелала я, поднимаясь с нагретого.

— Добрых снов, леди.

К обеду следующего дня мы вышли к небольшому поселению, находившемуся в стороне от главной дороги. К нему вилась заросшая травой еле видная колея, а указатель уведомлял, что путники удостоились чести посетить Лесной. Название простое и незамысловатое, как и сам поселок: около полусотни аккуратных домов, ухоженные огороды, стройные ряды оград. И, конечно, любопытные ребятишки, незрелым горохом высыпавшие на дорогу.

— Эй, разбойники! — весело крикнул Аарон. — Где тут у вас изба, в которой готовы приютить на денек путников?

— Обычно у больной вдовы путники ночуют, — к воину подбежал один из мальчишек, самый, видимо, смекалистый и смелый. — Идемте, провожу, — и, гордый, пошел впереди нас, указывая дорогу. Я поняла, что улыбаюсь, глядя на этих сорванцов, когда меня пихнула в бок Ирра.

— С таким умилением обычно смотрят на младенчиков, — невинным тоном произнесла эта вредина.

— Меня радуют дети любого возраста, — призналась я. — Их непосредственность, простота в выражении чувств. Они пока не умеют скрывать, что держат на уме. В этом вся прелесть детства — они пока что не умеют лгать.

Ирра фыркнула. Она сегодня словно не с той ноги встала, капризничала и язвила без меры, так что даже я была готова вспылить и потребовать заткнуться. Но молчала — все из того же понимания, что девушке непросто в нашем мире, она находится в постоянном напряжении, да ещё и Аарон подкидывал дров в пламя её недовольства.

— Ты бы очень удивилась, — свысока парировала Ирра, — если бы пообщалась с нашими школьниками, особенно старшеклассниками. Вот уж у кого вранье всегда правдоподобное. А глаза такие честные — честные!

— Все равно, когда ребенок врет, это всегда видно, — не согласилась я. — Именно по их честным глазам и понимаешь, что что‑то не так. В нашем пансионе девочки воспитываются с семилетнего возраста, и мне доводилось присматривать за младшими. Поэтому я знаю, о чем говорю.

— А я проходила практику в средней школе. И могу со всей уверенностью заявить, что бывают такие кадры, которые с наскоку не расколешь! Отпираются до последнего и изворачиваются, как угри на сковородке.

— Может, это лишь мальчишки такие?

— А вот и нет! Девчонки пару раз такое откалывали, что хоть стой, хоть падай! Однажды даже чуть до полиции дело не дошло. Несколько наших учениц, лет эдак двенадцати, тишком обчистили камеры хранения в магазине. Ну, там оставляют вещи, чтобы не мотаться с большими сумками по лавкам. Так вот, обчистили, и никто ни слухом, ни духом, откуда у девочек новый телефон, внушительная сумма карманных денег и куча прочих побрякушек. Отоврались, засранки, когда их учитель начал вопросы задавать! А узнали о краже только с записей камер наблюдения! Это такие предметы, которые могут записывать то, что происходит, и потом показывать. Их там увидели, нашли, пришли в школу разбираться. Вызвали этих малолетних воришек и предложили им сразу покаяться. Так что ты думаешь? Они отпирались до тех пор, пока им под нос не ткнули этими самыми записями! И только тогда вылились на нас слезы в три ручья, поняли девки, что попались. А ты говоришь, всегда видно.

Ирра покровительственно усмехнулась.

— Не хотела бы я попасть в мир мир, где дети привычны врать и воровать, — тихо проговорила я. Моя собеседница ощутимо дернулась от резких слов.

— Мне, знаешь, тоже не по себе в мире, где за каждым поворотом ждешь разбойника, а под каждым кустом — по трупу, — ядовито ответствовала она. — Не хочу пешком тащиться месяц, когда я у себя могла бы его проехать на машине за пару — тройку дней. Не хочу жить в мире, где нет нормальной канализации и водоснабжения. В конце концов, где никому не нужных девочек отправляют к посторонней женщине, а та потом раздаст их каким‑то левым мужикам, перед которыми они до конца дней своих будут обязаны по свистку раздвигать ноги!

Мне показалось, что вокруг ровной гладью стелется тишина. Что все — все слышали её слова, и теперь с презрением смотрят на меня, а главное — я до смерти обиделась за леди Ивонн. Та была для всех нас как родная мать и заботилась о своих воспитанницах, готовя им светлое будущее в браке. Еще ни одна девушка, выпускница пансиона, не забыла поблагодарить после свадьбы леди Ивонн за собственное семейное счастье. И я знаю, что сама по прибытии в Хевенхолд тут же отпишу в Багленд, поскольку понимаю, что за меня беспокоятся и молят всех Богов о моем благополучии.

Эхо слов Ирры ещё гулко звучало в моей голове, а она сама вырвалась вперед, отмеряя путь нервным, злым шагом. И, уловив краем глаза поворот головы Аарона, поняла — уж он‑то слышал все. Это понимание заставило меня всю залиться краской, а одна слезинка таки предательски скользнула по щеке. Я стерла её быстрым движением ладони, воин заметил и это. Слава Богам, ничего не сказал, только презрительно скривил губы.