Напиши Мне Любовь

Предрассветное утро. Еще пару минут, и алое зарево ворвется в небо, приглашая за собой солнце. Вот уже в высокой дали медленно растекается лилово-розовый перламутр, у самого горизонта вспыхивает ослепительная корона – солнечный шар в золотой оправе разгорается и дарит земле драгоценное тепло. Небо наполняется бесконечной голубизной, которая очень скоро украсится кружевными облаками.

Клара, повинуясь неодолимому желанию увидеть рассвет, торопилась навстречу поднимающемуся светилу и вскоре оказалась на прибрежном склоне Вычегды.

Ближние луга уже раскрыли объятия новому дню. Капельки росы, еще наполненные ночной прохладой, замирают в траве, а самые крошечные, похожие на девичьи слезы, исчезают прямо на глазах, обласканные добрыми лучами. Божья коровка торопливо подбирается к росинке, чтобы успеть умыться, а бабочки еще не проснулись. Первую трель жаворонка подхватывают другие птицы, бодрой песней пробуждая округу.

Клара, шагая по высокой траве и не замечая, что промокли тапочки, надетые на босу ногу, искренне восхитилась: «Здесь так красиво! Такого места нет нигде в мире!». Не задерживаясь на речном крутояре, она сбежала на пустынный песчаный берег, остановилась у самой кромки воды, в которой плескался солнечный диск. Вглядываясь в речную даль, растворившуюся в небесной выси и переливающуюся позолоченными бликами, она подставила лицо утренней свежести, такой чистой, что хотелось ее пить.

У восхода скоротечное, но совершенно волшебное время. В эти минуты твои мечты никто не назовет пустыми или несбыточными. И нет нужды скрывать их. Не умея выразить словами чувство, которое испытывает девушка, влюбившаяся с первого взгляда, она повторяла одно лишь имя: «Сашка, Саша, Сашенька…».

Доверяя реке самое сокровенное, Клара не знала, не понимала, что с этим делать. Как узнать, что любовь настоящая? Кто подскажет, как быть и чего ожидать? Нужно ли слушать сердце, жить случайными встречами и мимолетными взглядами? Ждать взаимности – все равно, что ловить солнце в реке …Может, не стоит мечтать?

Она прижала ладони к щекам и порывисто вздохнула: «Мне не трудно будет все время помнить о Нем, трудно будет забыть».

На ближайшей сосне пронзительно каркнула ворона.

С ума можно сойти, когда никого нет рядом.

Глава пятая

Целую неделю бригаду лихорадило – отставали от графика. Сверхурочная работа валила с ног, даже думать не оставалось сил.

Сегодня ее неожиданно вызвал к себе бригадир и без лишних предисловий объявил:

– Значит так, девонька, к работе ты больше не допускаешься. Медкомиссия тебя забраковала, а с ней не поспоришь. Так что, собирай вещи и – домой, готовься к отъезду.

Клара вздрогнула и вся съежилась, кровь застучала в висках. «Домой!», – девушка, объятая ужасом, стояла как вкопанная. Она молчала не в силах произнести ни слова, и только слезы горошинами катились по щекам. Перед ней лихорадочно проносились не лучшие годы жизни.

Кларе одиннадцать. Прошло уже несколько лет со времени гибели отца на войне. Тогда как-то разом для нее закончилось детство. Родной дом не узнать. Здесь прочно поселились безысходная тоска и панический страх в ожидании прихода мачехи, перестал звенеть детский смех, говорили мало, чаще всего шепотом. Безрадостные дни складывались в месяцы, в годы, и ничего не менялось: учеба, изнуряющая стирка, работа, усталость и постоянное чувство голода – всегда хотелось что-нибудь съесть. Старшие дети уже два года не дают о себе знать, живут самостоятельно, даже адресов не оставили.

Мачеха давно забросила хозяйство. Уже невозможно было скрывать, что она окончательно спивается, иногда пропадая где-то неделями. А когда возвращалась после очередного загула, все, что от нее слышали перепуганные дети: «Убирайтесь! Вон, дармоеды!». Единственным желанием Клары стало освободиться от страха, от бессмысленной злобы и попреков мачехи, по существу, сломленной несчастьем женщины…

При первой возможности она ушла…

Клара, подавленная услышанной новостью, продолжала стоять, ничего не видя вокруг и не в силах отогнать сковавший ее ужас возврата к прошлому.

– Мне некуда ехать, – только и смогла вымолвить она. – У меня нет дома!

– Вот ведь незадача, – сочувственно протянул бригадир. – Что ж мне с тобой делать, бедолага? – потирая подбородок, задался он вопросом. – Дай-ка подумать. …– И, спустя мгновение, щелкнул пальцами: – Вот что, через неделю в Доме культуры освободится местечко. Директор жаловался, кассирша уходит, рожать собралась. Пойдешь на ее место?

В бессильном отчаянии обреченно опустив голову, не реагируя на слова, Клара продолжала молчать. И только тяжелым молотом било в висок: «Домой…домой…».

– Ну, как, пойдешь? – дотронулся бригадир до плеча девушки.

Когда сквозь затуманенное страхом сознание до нее дошла суть сказанного, Клара засияла так, что лампочка Ильича в сравнении с ней – тусклый фонарик, и кинулась бригадиру на шею.

– Спасибо, спасибо вам огромное! Дорогой вы мой бригадир! Самый лучший во всем Советском Союзе! О таком я и мечтать не могла. Я остаюсь! Остаюсь!