Наполеон глазами генерала и дипломата

В этот день гвардия все время находилась впереди и лишь поздно вечером смогла отойти назад, чтобы занять позиции. Она расположилась на ночь, когда уже было темно, и сама не знала, где находится, считая, должно быть, что она заняла место в центре расположения всей армии. Патрулей гвардия не выставила. Все были спокойны, так как остальные корпуса обязаны были прикрывать ставку издалека, и никто не дал себе даже труда установить связь с ними. Другими словами, ни гвардия, ни ставка ничуть не беспокоились о том, что происходило за пределами их позиций. Один из гвардейских батальонов расположился на бивуаке по ту же сторону дороги, что и казаки, и в расстоянии не более 300 шагов от того места, где они провели ночь и откуда они налетели на императора.

Ночью, как и днем, император выезжал верхом, никого не предупреждая; ему даже нравилось выезжать неожиданно и находить у всех какие-либо непорядки. Его верховые лошади были разделены на несколько бригад. Каждая бригада состояла из двух лошадей для него, лошади для обер-шталмейстера и необходимого числа лошадей для дежурящих при императоре лиц, которых он брал с собой в поездку. Одна бригада верховых лошадей всегда была под седлом – днем и ночью. Дежурный конвой в составе одного офицера и 20 егерей, а также все офицеры должны были держать всегда лошадей наготове. Лошадей для конвоя выделяли по очереди дежурные эскадроны. При прежних кампаниях на дежурства назначался всегда один эскадрон. Во время похода в Россию дежурили всегда четыре эскадрона: два из легкой кавалерии и два гренадеры и драгуны. Конвой не покидал императора; эскадроны следовали за ним один за другим; они седлали лишь тогда, когда император требовал своих лошадей; это всегда бывало так неожиданно и так срочно, что с императором выезжали сначала не больше трех-четырех человек; остальные догоняли его потом. После Москвы, как и после Смоленска, эскадроны дежурили иногда по два-три дня подряд, и люди и лошади бывали изнурены. Обычно император возвращался поздно – глубокой ночью. Эскадроны поскорее спешили на первый попавшийся в темноте бивуак. Когда император, находясь в армии, ездил верхом, он обыкновенно пускал лошадь сначала в галоп, хотя бы не больше чем на первые 200–300 шагов. При всем усердии и при всех стараниях трудно было сделать так, чтобы при императоре в момент его отъезда находился целый отряд; этим именно и объясняется, что в день налета казаков император ненадолго очутился почти один.

Князь Невшательский и я не отставали ни на шаг от императора при его отъездах. Генерал-полковник дежурной части гвардии ехал обычно вместе с нами, но во время похода в Россию все генерал-полковники командовали корпусами, и обер-шталмейстеру приходилось принимать на себя исполнение их обязанностей[201]. При поездках соблюдался следующий порядок: впереди авангард из четырех егерей, три офицера для поручений и от двух до четырех адъютантов; в 80 шагах за ними – император; позади него – обер-шталмейстер; генерал-полковник, начальник штаба; за ними – несколько генерал-адъютантов (если император давал об этом распоряжение), шесть офицеров генерального штаба из императорской ставки, два адъютанта и два офицера из состоящих при начальнике штаба; потом конвойные егери со своим офицером; в 500 шагах позади – дежурные эскадроны. Если ехали тихо, то дежурные эскадроны шли одинаковым со всеми аллюром. Если же император скакал в галоп, они шли на рысях. Отсюда видно, что императорский конвой был не очень внушительным и что император отнюдь не окружал себя толпой войск, как утверждают некоторые.

После того как нападение казаков было отбито, едва только вокруг императора собралось несколько человек, он двинулся вперед. (Дежурным эскадронам и гвардии он отдал уже приказания.) Быстрым аллюром он продолжал прерванный путь, желая произвести разведку позиций неприятеля перед Малоярославцем. Самым тщательным образом он осмотрел грозные позиции, которые мы захватили накануне, и, к своему прискорбию, убедился, что неприятель отступил, оставив в арьергарде только казаков. Его первым намерением было следовать за Кутузовым в надежде принудить его еще к какому-либо сражению и пойти по дороге на Красное, вместо того чтобы двигаться по Можайской дороге через Боровск, хотя на этой дороге уже находилась часть армии и большие артиллерийские силы, которые не смогли бы последовать за императором на поле сражения. Вице-король, князь Невшательский и князь Экмюльский указали императору, что эта перемена направления не только лишит нас возможности выиграть расстояние, но и утомит кавалерию и артиллерию, а между тем они и так уже истощены. Некоторое время император колебался. По его мнению, сражение под Малоярославцем не было достаточным отомщением за неудачу Неаполитанского короля. К тому же в этот момент он хотел отомстить и за попытку, сделанную неприятелем сегодня утром.