Наполеон. Изгнание из Москвы

Бургойнь, находившийся в этот момент в авангарде и присоединившийся к своему гренадерскому полку, оценил силы русского авангарда приблизительно в 25 тысяч, и его мнение явилось одним из нескольких наиболее точных в оценке беспорядочных боев, которые произошли в течение следующих 72 часов. Первые, кто увидел врага и понял, что столкновение неизбежно, были солдаты, шедшие впереди, — они сразу вернулись к основным силам. Одними из тех, кто ушел вперед, оказались несколько «ранних пташек» из банды, которую Бургойнь обнаружил в смоленском подвале, — это были люди, которые всегда шли впереди армии, надеясь замаскироваться в предвкушении ночного грабежа дорожных и седельных сумок.

Гренадеры и егеря выстроились плотными шеренгами вокруг императора и начали немедленно наступать, но лобового столкновения так и не произошло. Солдаты Милорадовича спаслись бегством, оставив дорогу открытой, но заняли позиции на высотах, откуда обрушили на колонну град картечи.

Несмотря на это, французы не бросили весь свой большой артиллерийский обоз, и пушки, среди которых было несколько принадлежавших бригаде генерала Лонгчемпа, были тут же пущены в ход для ответа. Это отчасти сдержало нападение русских, и через два часа Красное взяли, полк Бургойня вместе с егерями стал лагерем за городом.

Теперь Наполеону предстояло решить, спешить ли дальше одному или отложить свое продвижение, чтобы дать время дивизиям, шедшим в арьергарде, присоединиться к нему. К чести Наполеона, он предпочел второй вариант, который оказался решением, приведшим к значительным столкновениям, многие из которых велись врукопашную.

Основные силы под командованием Кутузова все время продолжали двигаться почти параллельно с французами, в то время как Милорадович, решивший, что французы отнюдь не так беспомощны и деморализованы, как он предполагал, медленно отступил, чтобы присоединиться к своему командиру. Этот маневр привел его к жестокому столкновению со следующей за Наполеоном французской дивизией под командованием Евгения де Богарне, ушедшей из Смоленска днем 15 ноября. Состоялся еще один суровый поединок, и сомнительно, удалось бы Евгению продолжить свое продвижение дальше, если бы не неожиданное ночное нападение на часть французов, расположившихся биваками у дороги. Бургойнь оставил живые воспоминания об этом столкновении, в котором он принимал активное участие.

Вот что говорил он, получив от генерала Роге приказ присоединиться к своему полку и атаковать: «По правде говоря, я был очень раздосадован эти приказом. Я не думаю, что боялся драки, я просто был недоволен тем, что мне ужасно не хватало времени на сон!» Этой ночью поспать ему не удалось. В два часа ночи французы атаковали тремя колоннами, с гренадерами и егерями в центре, поддерживаемые двумя группами стрелков, шедших цепью справа и слева. Холод усилился, трудности ночного наступления по мягкому снегу были очень большими. В течение получаса наступавшие очертя голову бросались на русских, которые открыли убийственный огонь из ружей и пушек, стреляя картечью.

Пехоте помогала тяжелая кавалерия, кирасиры в белой форме с черными кирасами. Несмотря на жестокое сопротивление русских, гвардия продолжала двигаться вперед, и при свете горящих деревенских домов началась беспощадная рукопашная схватка.

Превосходя своих противников в скорости и решительности, французы атаковали отряд из нескольких сотен русских, применивших хорошо известную военную хитрость: они закопались в снег в надежде, что гвардейцы примут их за убитых. Передние колонны удалось обмануть, но, как только русские поднялись из снега и начали стрелять, на них обрушился резервный батальон, подошедший с тыла. В живых не осталось ни одного солдата. Одним из первых убитых в этом ночном бою был товарищ Бургойня Белек, которого он встретил на крепостном валу в Смоленске, где они оба слушали звуки церковного органа.

В горящей деревне позади русских позиций бой шел от дома к дому. Бойня оказалась такой ужасной, что произвела впечатление даже на Бургойня. В гуще сражения гвардеец увидел своего полковника, старейшего во Франции человека, чей военный опыт начинался еще в сражениях у пирамид. Бургойнь также увидел адъютант-майора Рустана, шпагой пробивавшего себе дорогу среди штыковой схватки. Большой группе русских предложили сдаться, но, несмотря на то что Рустан приказал французам прекратить огонь, многие из них отказались это сделать. Все они сгорели в здании, в котором забаррикадировались.

Полностью потеряв ориентацию в то разгоравшемся, то затихавшем сражении, среди ослепительного света горящих деревень, егеря остановились там, где они находились на поле боя в течение двух дней, 16-го и 17 ноября, когда началась еще одна кровавая битва.

* * *

Дивизия Евгения де Богарне, оказавшаяся в изоляции между Красным и Смоленском, почти ярд за ярдом, сражаясь против значительно превосходящих ее сил, пробивала себе дорогу к главным дивизиям.