Наполеон - спаситель России

В Борисовском уезде Минской губернии крестьяне че­тырех деревень со всеми семьями и скотом ушли в леса. Там они организовали отряд самообороны и начали на­падать как на французских фуражиров, так и на усадьбы местных помещиков. По жалобам помещиков оккупацион­ная администрация направила в уезд карательный отряд. Крестьянский отряд разбили, часть его членов похватали и привезли в Минск, где судили военно-полевым судом, а вовсе не по Кодексу Наполеона.

Необходимость организации снабжения заставила Наполеона отказаться от раскрепощения крестьян даже в Великом княжестве Литовском. Комиссар при марио­неточном «правительстве» Великого княжества аббат Э. Биньон с молчаливого согласия Наполеона вскоре из­дал прокламацию: «Впредь не предполагается никакой пе­ремены... в отношениях между господами и подданными». То есть отменил данную Наполеоном «вольность».

Маршал Даву на собрании дворян Могилевской губер­нии в июле 1812 выразился с определенностью военного человека: «Крестьяне останутся по-прежнему в повинове­нии помещикам своим...»

Переписка Наполеона в июле - августе полна жалоб на большие потери его армии именно среди команд фура­жиров, которых уничтожали в лесах и отдаленных дерев­нях крестьяне. И тогда «Робеспьер на коне» отдает прямо противоположный приказ — с начала августа 1812 г. спе­циальные команды начинают вылавливать бежавших в отдаленные хутора и фольварки от мародеров Великой армии помещиков. Ловят их не для чего-то плохого, их просто ставят на прежние места, отдают им в управление крестьян, и заключают простой договор: французы охра­няют их от крестьянских повстанцев, партизан и мароде­ров, а они должны поставлять французам вино, муку, скот и фураж. Целая экспедиция по «классовому спасению» помещиков!

Молодой русский офицер Александр Чичерин, вступив в ноябре 1812 г. со своим полком в одну из губерний Бело­руссии, с удивлением отметил, что жители этой губернии не разорены. Они добровольно все предоставили францу­зам, устроили для них магазины фуража и продовольствия и большею частью сохранили свои дома и скот». ...«Жад­ные и корыстные помещики, — записывал А.В. Чичерин 2 ноября 1812 г. в своем дневнике, — остались в своих владениях, чтобы избежать полного разорения, и, волей-неволей содействуя замыслам неприятеля, открыли ему свои амбары; проливая неискренние слезы и рассуждая о патриотизме, они верности отечеству предпочли удовлет­ворение своего корыстолюбия»[134]

.

Это оказалось эффективным в той же степени, что и со­хранение колхозов нацистами в 1941 году. Для того чтобы война стала гражданской для народов СССР, необходимо было распустить колхозы. Но для снабжения вермахта было выгоднее, чтобы колхозы оставались.

Так и здесь — сиюминутные интересы возобладали над стратегией. Французам было удобнее создать слой людей, которые были бы просто вынуждены снабжать их армию. Помещиков не нужно было репрессировать: достаточно было бы их перестать защищать, и их немедленно пере­били бы партизаны.

Несостоявшийся якобинец

Есть много таинственного в кампании 1812 года. Какая-то цепь несчастий обрушилась на Наполеона, какая-то особенная мера невезения. Но и собственные решения Наполеона, мягко говоря, не лучшие. Граф Лев Толстой высмеивает историков, которые объясняли пора­жение Под Бородином насморком Наполеона: якобы про­студился и потому плохо, хуже обычного, командовал. Вот был бы здоров!!!

Но были решения намного более фатальные и важные, чем принимаемые в ходе любого, даже самого судьбонос­ного, сражения. Стоя в Вильно и в Витебске, он сначала дает и тут же отнимает волю у крестьян Великого княже­ства Литовского. Отнимает — хотя у крестьян Польши и Германии не отнимал. Тем более он не дает воли ВСЕМУ крестьянству Российской империи.

Много позднее, уже в своей последней ссылке на остро­ве Св. Елены, Наполеон очень сокрушался, что не довел до конца свой план, выработанный накануне кампании 12-го года: замысел дать «волю» всем крепостным России. Свое­му лечащему врачу О 'Меара он в 1817 г. заявил: «Я провоз­гласил бы свободу всех крепостных в России и уничтожил бы крепостнические права и привилегии дворянства. Это создало бы мне массу приверженцев».

Несомненно! Обязательно создало бы. В апреле 1812 г. московские городовые занимались своеобразным делом: соскабливали со стен и ворот нескольких домов сделан­ную масляной краской надпись: «Вольность! Вольность! Скоро будет всем вольность!» Полиция проводит дозна­ние и в конце концов арестовывает двух дворовых людей. Звали их Петр Иванов и Афанасий Медведев. Они начита­лись французских прокламаций и уверяли: «Скоро Москву возьмут французы... Скоро будут все вольные, а помещи­ки же будут на жалованье...»