Наполеон. Вторая попытка

Наверное, в таких ужасных условиях солдаты и офицеры проклинали своего императора? Наверное, они костерили и ненавидели его за свои неимоверные страдания?.. Враг Франции, английский генерал Вильсон, подтверждая все написанное выше, рассказывал, что французы действительно дошли до полной потери всех чувств — «за одним только почетным для французов исключением: будучи взяты в плен, они никакими искушениями, никакими угрозами, никакими лишениями не могли быть доведены до того, чтобы упрекнуть своего императора как причину их бедствий и страданий. Они говорили о „превратностях войны“, о „неизбежных трудностях“, о „судьбе“ но не о вине Наполеона».

И это одна из самых замечательных характеристик личности императора! Который, опираясь на палку, часами шел пешком, заметаемый пургой, вместе с солдатами своей старой гвардии.

Упоминание о Вильсоне может натолкнуть недоверчивого читателя на следующий вопрос: «Погодите-ка! Но если мороз виноват в погублении наполеоновской армии, почему он не погубил армию великого полководца Кутузова?»

А кто вам сказал, что мороз не погубил армию великого полководца Кутузова?.. Все то же самое творилось и в кутузовской армии. То, что вы не читали об этом в школьном учебнике, вовсе не значит, что этого не было.

Мы ознакомились с воспоминаниями французов. Почитаем теперь воспоминания русских. Помните, в каком потрепанном виде отступали французские офицеры? По их одежде не всегда можно было даже сказать, кто это — офицер или солдат. А вот как описывал этот зимний поход наш генерал Муравьев: «Ноги мои болели ужасным образом, у сапог отваливались подошвы, одежда моя состояла из каких-то синих шаровар и мундирного сюртука, коего пуговицы были отпороты и пришиты к нижнему белью; жилета не было, и все это прикрывалось солдатской шинелью с выгоревшими на бивуаках полами, подпоясался же я французскою широкой кирасирскою портупеею, поднятой мною на дороге с палашом, которым я заменил мою французскую саблю…»

Проблемы русской армии начались еще до сильных морозов. Свидетельствует гвардейский офицер Чичерин: «Меня очень тревожит тяжелое положение нашей армии: гвардия уже двенадцать дней, а вся армия целый месяц не получает хлеба».

Почему страдали наполеоновские войска еще можно понять — люди в чужой стране, растянутые коммуникации и проч. Но почему Кутузов не мог наладить снабжения российской армии в России?!. Где нет враждебного окружения, нет растянутых коммуникаций и вообще все свое… А вот талант такой надо иметь! До того порой доходило, что русская армия питалась… французскими запасами, сделанными тыловиками Наполеона. О чем свидетельствует тот же Чичерин: «…захватываем у неприятеля склады, полные сухарями».

А уж когда начались морозы… Заключительным аккордом в этой истории звучат слова генерала Вильсона: «Погода все еще страшно холодная — 25 градусов мороза. От русской армии почти ничего не осталось…»

Наполеон вывел из Москвы 100 тысяч человек. Неман перешло около 30 тысяч.

У Кутузова под Тарутином было 130 тысяч человек. До Вильно дошло 27 тысяч.

Я обещал рассказать, как Кутузов, который не хотел воевать с Наполеоном и ненавидел Чичагова, крепко подставил его. Это произошло на Березине, куда армия Чичагова пришла с юга.

У русских был шанс окружить армию Наполеона при переправе через речку. Это понимали русские, и это понимали французы. Как писал крупнейший военный теоретик мира Карл Клаузевиц (бывший, кстати, свидетелем этих событий, поскольку находился тогда на русской службе), «никогда не встречалось столь благоприятного случая, как этот, чтобы заставить капитулировать целую армию в открытом поле». Впрочем, не нужно было быть великим теоретиком, чтобы понимать это. Адмирал Чичагов даже распространил среди солдат приказ о пленении Наполеона: «Он роста малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей надежности ловить и привозить ко мне всех малорослых. Я не говорю о награде за сего пленника: известные щедроты Монарха нашего за сие ответствуют…»

Да и Наполеон более чем осознавал опасность ситуации. «Как будем выбираться из этого положения, Бертье?» — спросил он своего штабиста. За рекой стоял корпус Чичагова, с флангов французов окружили корпуса Витгенштейна и Платова. Сзади напирал Кутузов. Казалось бы, деваться некуда. Но гений — парадоксов друг. Совершив серию совершенно нетривиальных и вполне свойственных его парадоксальной натуре маневров, Наполеон сумел переправить остатки армии на ту сторону реки и ушел, как песок сквозь пальцы. Этот удивительный финт многие военные историки оценивают наравне с самыми крупными победами Наполеона.