Наполеон. Вторая попытка

Даже извечный враг Наполеона, мадам де Сталь — этот Шендерович в юбке — произносила гневные речи, понося новые порядки. Либералы ненавидели роялистов, роялисты ненавидели либералов. И все понимали, что так дальше жить нельзя.

Совершенно взбесила парижан история со смертью знаменитой и любимой парижанами актрисы мадам Рокур, которая славилась, ко всему прочему, своей помощью бедным. На ее похороны собралось огромное количество народу. Но когда толпа подошла к церкви Св. Роша, оказалось, что двери церкви закрыты, а священник запретил не только отпевать ее, но и велел похоронить за кладбищенской оградой, поскольку актеры — это дьявольское племя и на кладбищах вместе с другими людьми их хоронить нельзя. Возмущенные проявлением этой дикой средневековой практики в просвещенном XIX веке любители театрального искусства разбили двери церкви и, не обнаружив там принципиального священника, которому, видимо, хотели для профилактики начистить харю, двинулись к дворцу Тюильри. Возмущение поклонников усилилось, когда они узнали, что священник, отказавший в погребении, сам не раз получал от покойной актрисы дорогие подарки и неоднократно обедал у нее.

Когда Людовику доложили об инциденте с попом, который отказался отпевать актрису, сытый король одобрил поведение попа: «Он прав. Эти актеры — безбожники, они отлучены от церкви и не имеют права на христианское погребение». Людовик был целиком солидарен с уважаемым служителем господа. А через несколько минут, выглянув в окно дворца, король мертвенно побледнел. Дворец окружала пятидесятитысячная толпа!..

Городская толпа — это действительно страшно. Городских толп боялись всевластные римские императоры. Наполеон говорил, что страшится бунта парижских предместий больше, чем сражения в открытом поле против 200-тысячного войска. Да и выглянувший в окно Людовик Очередной очень хорошо помнил, что именно с таких вот эксцессов четверть века назад начался для его предшественника путь на эшафот.

Трясущийся от ужаса король мгновенно позабыл и свое королевское мнение, и божьи заповеди, на которые только что ссылался, начал метаться по дворцу, крича, чтобы немедленно нашли этого козла в рясе и в три секунды заставили его провести все положенные обряды. А для проверки выполнения послал целый отряд своих бледных, трясущихся подчиненных, которые и сами чувствовали, что кирдык уж близок и поспешать надо шибко.

При Наполеоне подобного скотства священники себе не позволяли. Лишь однажды они попытались выкинуть финт и не совершить обряд с внезапно умершей известной балериной. Но искра поповского сумасбродства была подавлена, не успев разгореться, одним движением бровей Наполеона. И принципиальные попы, едва не приплясывая от усердия, провели все обряды чин чинарем. А Наполеон, вспоминая эту поповскую угодливость пополам с безнравственностью, говорил: «Я сделал все кладбища независимыми от священников. Я ненавидел монахов и выступал за упразднение их и хранилищ их преступлений — монастырей, где безнаказанно расцветали все виды пороков. Кучка подлецов, которые представляют собой позор человеческой расы».

С этой оценкой трудно не согласиться.

Короче говоря, к февралю 1815 года ситуация в стране накалилась настолько, что по Парижу уже ходили слухи о перевороте. И более того, переворот готовился. А бывший аудитор Госсовета де Шабулон приехал на Эльбу, чтобы доложить Наполеону о состоянии дел во Франции. Но тот и сам обо всем знал. Причем знал не только это. Наполеон был в курсе ситуации, сложившейся на Венском конгрессе, где союзники вот уже год делили его огромное наследство и все никак не могли поделить. Ругались, ссорились, словно вороны, тянули каждый к себе куски созданной не ими империи.

Наполеон думал. Марию-Луизу, подарившую императору сына, к нему не пустили. Может быть, на Эльбу приедет Жозефина? Она хотела приехать. Но, к сожалению, Жозефина, которую Наполеон, в отличие от Марии-Луизы, любил совсем другой, менее пылкой, но более зрелой любовью, похожей на преданную дружбу, не приехала — она умерла от дифтерии. Узнав об этом, Наполеон долго-долго молчал, глядя в одну точку. Больше ничто не держало его на острове.

И он решился. Это была, конечно, жуткая авантюра, но в какой момент своей удивительной жизни Наполеон не был авантюристом?.. Когда Наполеон принимал решение покинуть Эльбу, у него гостила мать. И сын решил спросить ее совета, предельно ясно объяснив Летиции все про смертельный риск мероприятия: достаточно одному преданному Бурбонам офицеру спустить курок, как в этой авантюре будет поставлена точка.

И мать благословила Наполеона. Стройная, сухая, сильная Летиция Бонапарт понимала: ее сын создан для истории, а не для семейного покоя. Он — небесный странник, и относиться к нему с мерками обычных землян или материнского эгоизма — так же глупо, как пытаться вместить море в наперсток.

Зачем он собрался вернуться? Затем, что Франция его ждала.