Направление – Берлин

Время от времени вспыхивали потайные электрические фонарики! Это пробирались по рощам советские солдаты в брезентовых плащ-палатках. Тогда поляки замечали тщательно замаскированные огневые позиции артиллерии, штабеля ящиков со снарядами, подтянутые артсклады.

Прижимаясь к обочине, проносились грузовики с наклонно укрепленными металлическими решетками, едва прикрытыми полощущимися на ветру чехлами. Это стягивали к Одре батареи «катюш».

– Видишь? – с любопытством оглянулся по сторонам Залевский. – Тут что-то затевается…

– Конечно, вижу, – засопел Бачох. – Когда переправимся на другой берег, до Берлина будет – рукой подать.

– В тридцать девятом поручик Кольбуш, перед выступлением из казарм в Ясло, обещал нам парад в Берлине, на Унтер-ден-Линден, – с горечью вспомнил Багинский, – но его бомбой убило, а мы все пятились да отступали, потому что нас танками давили.

– Ты еще дождешься этого парада, – словно для присяги, поднял руку капрал Наруг. – Качмарек нас доведет до Берлина. С поляками всегда так, любят опаздывать.

– На этот раз здорово опоздали – на целых пять лет, – заметил Залевский.

И они упорно шагали дальше. Рота позвякивала боевым снаряжением, размеренно отдавались шаги во тьме, озаряемой только светом луны.

На третью ночь они вступили в густой лес. Должно быть, уже близко, потому что им приказано было дождаться повозок, разгрузить их и дальше нести поклажу на себе.

Они спотыкались в темноте. Тут было полно срезанных ветвей, воронок от разрывов тяжелых снарядов. В кустах множество проводов.

Поодиночке, резко выделяясь во мраке повязками, шли навстречу русские солдаты, которых им предстояло подменить на передовой.

– Здрасте!

– Привет, союзники! – слышалось в ответ.

– Широкая эта река Одра? – пытались выведать они.

– Еще несколько шагов – и сами увидите…

Залевский вырвался вперед, готовый побежать первым, когда их прижал к земле свист проносящегося снаряда и сухой треск разрыва озарил стволы деревьев. Грохот вернулся, повторенный эхом.

– Осторожно, здесь пушки бьют, а осколки прыгунов не любят!

– И снайперы стреляют! – слышались предостерегающие слова.

– Папиросы у вас есть? – посыпались вопросы. – Может, и водка найдется?

– Пожалуйста, курите! – с готовностью угощали их вновь прибывшие, интересуясь расположением позиций, состоянием окопов, в которых им, видимо, предстояло прочно обосноваться.

– Держитесь, поляки! Берлин уже виден, – обнадеживали их. – До свидания!

– С богом! – напутствовали их на свой манер польские солдаты.

Во тьме шелестели ветки, за которые задевали стволы автоматов. Длинная цепочка вооруженных людей углубилась в лес.

Совсем рядом, мерцая, взмывали ракеты, и тогда на лица солдат падал зеленый отсвет.

– Ты похож на покойничка не первой свежести, – буркнул Залевский, поглядев на пожилого Фрончака, который как раз нагнал их с обозом.

– Тьфу! Типун тебе на язык! – трижды суеверно сплюнул через плечо Фрончак.

– Ты чего так долго ехал? Видно, твои лошадки едва тащились?

– Нам пришлось пропустить колонну русских, их отводили в тыл. Там – приличная мясорубка… Ну, пошевеливайтесь, помогите донести это.

Он осторожно подал им в руки столб, покрашенный в красно-белые полосы.

– Только не смажьте: Бачох не жалел краски – и малость липнет. Но, гнедые. – Взяв коней под уздцы, он стал поворачивать повозку, разыскивая дорогу среди кустов.

Неся в руках ящики с боеприпасами, они шли по лесу все время под гору, пока неожиданно не наткнулись на окоп. Траншеи извивались у подножья полотого холма. Там стоял русский старшина и мигал фонариком, давая понять, чтобы они прибавили шагу.

Но они, сбившись в кучу, замерли, глядя на Одру. Река разлилась широко, напоенная весенними дождями, мелкая рябь на ее поверхности серебрилась в лунном свете.

– Не такая уж страшная, – констатировал Залевский.

– Утонуть – воды хватит, – вздохнул старый Фрончак. – А ты хоть плавать умеешь?

– В гимназии я даже в соревнованиях участвовал, – высокомерно отрезал тот. – А ты, Багинский?

– А я забыл уже, как это делается…

– Тогда советую тебе вспомнить, прежде чем всем нам представится для этого случай, – проворчал Наруг. – Спускаться в окоп, нам налево!

По ступеням, укрепленным колышками и досками, они спустились на дно узкой траншеи. Здесь пахло сырой землей. Над их головами небо пульсировало вспышками ракет.

– Квартира совсем не так уж плоха, – засвидетельствовал, чиркнув спичкой, Збышек Залевский и сбросил с плеч ранец. – Бачох, только не спи у стенки, а то червяк заползет в ухо.

– Эй ты, весельчак! – раздался у входа в землянку голос капрала. – Возьми лопату и поправь окоп: стенка обвалилась. Ты тоже, Бачох, только осторожнее, тут стреляют.

– Он меня и под землей найдет, – возмутился Залевский. – Невзлюбил, потому что я из АК!

– Не пори чушь! – засопел Багинский. – Давай я помогу.

Одновременно с первыми лопатами земли, выброшенной на бруствер, со стороны вражеских позиций отозвалась тяжелая артиллерия.

– Достойно нас приветствуют! – прислушался к проносящимся над головой снарядам Залевский. Гул пошел по лесу: один разрыв следовал за другим.