Напряжение: Коронный разряд

– Абсолютно верно, – согласился я, неотрывно глядя ему в глаза. – За моей спиной – только моя тень. Но вам, Борис Игнатьевич, хватит и ее.

– Глупости, – вроде как отмахнулся Борис Игнатьевич, но мелькнувшая неуверенность во взгляде говорила иначе.

– Займитесь лучше подбором дворников. – Посоветовал я ему, поднимаясь с места.

Впрочем, дружбы тут изначально не предполагалось. Единственное – осталось легкое сожаление по поводу тех бумаг, с которыми так и не удалось ознакомится. Да и тайны… Надо будет в Биен съездить, деда травяной настойкой поотпаивать и поканючить байки из молодости – глядишь, и мелькнет что меж рассказов о разрушенных городах, в пламени которых деду чудился ее цвет волос, а в треске сгорающих полей – ее голос…

Как то я спросил смотрителя крепости – если бы у нее с ним все же был сын, а у сына – внук… Мог бы я им быть? Он, помню, задумался, виновато кусая губы – приехал-то я к нему на его день рождения, мною же назначенный, и был единственным гостем на празднике, да еще с подарком. Старику явно не хотелось портить мне настроение отказом. Понимая это, я спросил, каким должен был бы быть его внук? И получил веселый ответ, выданный с явным облегчением – «самым сильным в мире». Ведь облегчение было от того, что любой ребенок считает себя самым-самым, а значит не вернется первый, непростой и неловкий вопрос, на который так не хотелось отвечать…

Тогда я призвал грозу и устроил деду праздничный салют над крепостью – на нескончаемое количество залпов невероятно красивыми, уникальными в своем величии молниями – и продолжал до тех пор, пока из дворца Юсуповых все же смогли дозвониться и в панике уточнить, правда ли у нас тут началась война… «Это грохот шампанского!» – С хохотом отозвался старик, прижимая меня к плечу. «У меня день рождения! Мы празднуем с внуком!»…

А уже утром было «есть много нехороших людей, которым не надо бы жить, внук. Рассказать, почему?». И после тех рассказов, под хруст спелых яблок, сойдясь на том, что даже звери бывают добрее друг с другом, были тихие беседы о том, как выжить в этом неспокойном мире человеку, которого не хотят этому учить дома… Многое было – и тайны тоже, только не в ответ на прямые расспросы, а просто, как часть жизни, которая случается.

Воспоминания завершились возле автомашины, а звук закрывшейся двери отсек как шум улицы, так и лишние эмоции. Подумаешь – всплывет в университете нежеланное и обременительное родство. Проблемы любят, когда на них оттягивают жизненные силы, стараясь воплотиться если не в реальности, то достать через богатую фантазию, готовую предложить десятки негативных вариантов развития событий. Так что проще принять к сведению и озадачить аналитиков – те с профессиональной отстраненностью расковыряют доступные их пониманию ветки вероятностей, а на все неплановое у нас есть танк и взрывчатка.

Включенный личный телефон отозвался сообщениями о пропущенных вызовах, два последних из которых принадлежали Артему, а остальные могли подождать.

– Алеу? – С осторожностью поинтересовался я у товарища.

Все же, я был не совсем уверен, оставляя его наедине с манекеном и Никой. Нет, Артем, конечно же, «мастер» и щиты Силы снимает только во сне…

– Приходила твоя барышня. – Выдохнул он вместо «здрасьте», да еще с толикой злорадства.

– Что сразу моя? – Возмутился я. – Это общегородское горе!

– Короче, твой манекен не пострадал. Она его в свое логово потащила. Сказала, пришлет тебе фото.

– Лишь бы иголкой не тыкала. Я щекотки боюсь.

– Ах да, – словно спохватился он. – Перед тем, как его забрать, она отчего-то решила его пальпировать.

– Пальпировать или избить ногами?

– Не перебивай! Короче, внутри манекена обнаружились пакетики с белым порошком…

– Вот, блин, – в сердцах высказался я.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Да это стиральный порошок и мука, – с досадой отмахнулся я. – Ну прихватили бы ее с этим в метро. Максимум пара суток в отделении, пока экспертиза идет! Зато завтра мне на экзамене никто бы не мешал!

– Максим, ну знаешь, – возмутился Артем.

– Посочувствовал бы мне лучше. Теперь мне ей занятие новое придумывать…

– Я ловлю себя на сочувствии к Нике. С учетом того, что дня четыре назад я хотел ее убить, это, знаешь ли, о многом говорит.

– Артем. А теперь – только честно. Ты ей подсказал?

– Нет. – Четко и чеканно выдал он.

«– Значит, сама догадалась, – разлилось тепло в груди. – Это хорошо.»

– Тут, кстати, бедлам, – продолжил Артем, легко перейдя на другую тему. – Результаты вытащили на белый свет, у наследника Шереметьевых трояк по русскому. У Романовых сорок баллов, представляешь? Юсуповы, Голицыны, Гагарины – с трояка на четверку и обратно.

– Да они совсем оборзели! Даже работы не правили, сразу в протокол. – Возмутился я искренне.

– Максим, – зашептал Артем в трубку. – Я серьезно, не до шуток! Ты никакого протокола не трогал, понял? Тут уже два раза вертолет над головой пролетал, и мне не по себе от герба на его корпусе. Того самого герба, ты понял?

– Я вообще ничего не трогал со времен восьмого класса, – подтвердил я показания. – На том и стою.