Напряжение: Коронный разряд

– Да никак, – спокойно и со тщательно скрываемой гордостью произнес Игорь. – Зовут на приемы, я не хожу.

На секундочку, пять лет назад его отправили в изгнание. Фактически, чуть ли не отреклись, запретив появляться на пороге дома. Уж больно злы были родственники на бестолкового потомка, у которого кроме доброго сердца и не было выдающихся качеств. А такое не особо ценится в мире силы.

За два года управления телеканалом, который из рук Долгоруких перешел в мои, отношение к непутевому сыну и внуку изменилось кардинально. Кроме деловой хватки, им проявленной, теперь у родича оказался неслабый инструмент влияния и власти, который род хотел вернуть себе – пусть и не владея лично, но транслируя через него собственный взгляд на события.

Изгнание сняли, повинились, пригласили влиться обратно в дружную семью. Игорь послал их ко всем чертям и выполнять их «мелкие просьбы на телевидении» отказался, отчего его зауважали еще сильнее – злопамятность и сила воли как раз-таки ценится особо… Но кровь все равно дает знать – все же, не разругались окончательно и отношения поддерживают, пусть и натянутые, осторожные и ныне крайне уважительные друг к другу.

– Сходил бы? – Не настаивая, поинтересовался я.

– Да ну. Отец меня женить хочет, – пожаловался Игорь. – Там не приемы, а смотрины.

– Так женись.

– Чего? – Посмотрел он столь же подозрительно, как Машк, которому подсовывают в миску таблетку.

– А я тебе торт испеку на свадьбу. Тот самый.

– Максим, это подло, – пожаловался он, нервно барабаня пальцами по столешнице.

Как тот же Машк, только хвостом, когда таблетка перемещается в аппетитный кусочек мяса.

– Предложение действует только сегодня.

– Но за что?! – Воскликнул он со взглядом мученика.

– Кто-то же должен в этом кабинете принимать решения!

– Я принимаю!

– Так принимай, – развел я руками. – Я же не заставляю. Но либо сладко и по твоему выбору. Либо горько, через скандал с родней и ту, на которую они укажут.

– А торт большой? – Вновь затарабанил он пальцами.

– Большой, – вздохнул я, прибегая к уступке, работающей в том числе на котов.

– Ладно. – Вздохнул он.

Все это время я игнорировал ошарашенный взгляд Артема.

– Так, а теперь бери бумагу и ручку… Да не торт ты рисуй!

– А как же… – Захлопал он глазами, словно обманутый в лучших чувствах.

– Торт потом нарисуешь и пришлешь почтой. Сейчас другое записывай. Надо сделать ролик: у нас же есть оптимистичный блок в конце новостей про рекордные надои или что-то такое? Вот туда про Еремеевых что-нибудь надо отснять и вставить. Они что-то там за рубеж поставляют, двигатели или вроде того. Как обычно: отечественное, самое лучшее, поэтому берут даже тамошние. Справишься?

– Да легко. – Поморщился он, как от ерунды.

– Спасибо. А мы пойдем.

Нас проводили до дверей, предлагая заходить в любое время. Артем подхватил с кресла Веру, уже отошедшую от стресса и что-то восторженно вещающую про гонорар и первые съемки. На меня она старалась не смотреть, да и я не нуждался в ее внимании.

Дождавшись, когда они выйдут из кабинета, повернулся к секретарю и вежливо попросил у нее конверт. Заполнил его убористым почерком, выводя в получателях адрес лаборатории, а в отправителях – абонентский ящик, арендованный наряду с еще десятком в разных уголках Москвы. Выудил небольшой клок волос, принадлежащих Вере, и бережно поместил в конверт.

– Где исходящая почта?

– Вот тут, – указала она пластиковую конструкцию на краю стола. – Но я могла бы лично…

– Обычным порядком, вместе с остальными конвертами, – отрицательно повел я головой. – И я сегодня ничего не отправлял, вам понятно?

– Абсолютно. – Компенсируя провал в собственном поведении, секретарь излучала суровый профессионализм (то есть, отсутствие любопытства и готовность забывать все по команде).

Скоро узнаем, кто это такой у нас к медведю прицепился и не отстает.

– Случилось чего? – Артем стоял возле лифта в одиночестве. – Вера уже вниз спустилась.

– Мелочь одну чуть не позабыл, – отмахнулся я, прикрывая дверь за собой.

Но перед тем, как она закрылась, отсекая все звуки, до ушей еще успел долететь приглушенный отзвук мечтательной фразы Игоря:

– Ниночка, соедини меня с отцом…

Артем, разумеется, ее услышал тоже.

– Зачем ты его женить решил?

– Мне, может, интересно, каково это – семейная жизнь в близком приближении на примере друга. Скажи спасибо, что сегодня это Игорь.

– А если серьезно? – Не повелся Артем, подходя к лифту.

– У него в шкафу плед и постельное белье. Он спит на работе, это неправильно.

Все же, Игорь действительно мне друг.

– Максим, я серьезно!

Даже растерялся на мгновение – посмотрел, а Артем стоит, насупившись, и явно ждет другого ответа.

Подумал, что он хочет услышать, и произнес с весомой обстоятельностью:

– Примирение Игоря с семьей позволит непосредственно влиять на Долгоруких. Так же открывает варианты на воздействие через его будущую супругу. Абы кого ему не отдадут, он теперь в фаворе.

– Вот теперь – верю, – с довольным видом кивнул он. – А то вечно ты темнишь.

– Хм… – Выдал я неопределенный звук, не желая спорить.

Артем шагнул в кабину лифта, и я проследовал за ним.