Напряжение сходится

В целом ерунда — могло и укачать с дороги. Входил я в комнату все равно полный оптимизма от радости встречи. Посмотрел, что внутри. Неловко поздоровался. Медленно вышел.

— Мать, — окликнул я Нику, уже расшнуровавшую кроссовки и перетаптывающуюся в прихожей, — ты это… дыши, что ли, — неловко произнес я на ее вопросительный взгляд.

— А? То есть как дышать? — не поняла она.

— Ну… — почесал я затылок, — помнишь, ты показывала? Вдо-о-ох, вы-ы-ыдох. Потом — вдо-о-ох, вы-ы-ыдох… Слушай, а помогает!.. — с удивлением ощутил я эффект.

Ника резко обогнула меня и распахнула дверь. Отшатнулась было от вида еще одного охранника, почти близнеца тому, что был у входа, и в оторопи замерла.

Я просочился между ней и косяком двери, отодвинул охранника рукой в сторону и встал рядом со смущенно почесывающим затылок Федором, выглядевшим сегодня обычным молодым парнем в толстовке с затейливым принтом и неведомо откуда взявшейся челкой, достающей до глаз. Но улыбка — она была прежней.

— Вот, — указал он жестом в центр комнаты и заглянул мне в глаза, ожидая похвалы.

А в центре комнаты, ни жива ни мертва, стояла испуганная китаянка лет двадцати, в милом костюме горничной с фартучком, в меховых перчатках-лапках и с ушками на ободке в зеленых волосах.

— Это Го Дейю, младшая принцесса рода Го. Одаренная в ранге «учитель», — с гордостью произнес брат.

— А-бал-деть… — протянула Ника, во все глаза рассматривая девушку.

— Федор, — строго произнес я, — я сколько раз говорил: нельзя похищать людей и не испытывать при этом чувство вины!

— Но я не похищал! — с возмущением произнес брат. — Я попросил князя, а он простил клану Го один из долгов. Вот и все!

— М-да? — задумчиво произнес я, пытаясь представить, за какой долг можно попросить принцессу главной семьи.

— Да! Правда, она милая? — с нежностью посмотрел он на китаянку, а та с опаской покосилась в ответ, сделав микрошажок назад.

— А все это… — указал я на одежду. — Это стандартный комплект поставки?

— Не, они ее вырядили во что-то некрасивое и громоздкое, — отмахнулся Федор. — Лицо зачем-то белым намазали, вещи еще эти мрачные… Да и атмосфера там давящая, — передернул он плечами. — Все плачут, все угрюмые, будто умер кто. Как они там только живут? Ладно хоть сегодня ненадолго заехали…

— А-бал-деть.

— Так, а лапки откуда?

— Ну, они ей идут, — мудро заметил брат. — Правда, Ня?

— Да какое Ня, это ж не Япония, а китайская подделка. — Я обошел девушку и констатировал еще и пуховый хвостик сзади.

— И ничего не подделка! — с горячностью заступился Федор. — Ты посмотри, какое качество, какой дизайн! Да это как минимум Xiaomi!

— Максим, я передумала жаловаться твоему брату… — обескураженно произнесла Ника.

— А это она, да? — словно только что обнаружив, Федор с интересом присмотрелся к девушке. — Нет, ну здорово! А если еще лапки и ушки добавить…

— Максим, я пойду… — забеспокоилась Еремеева и отшагнула к двери.

— Подожди на кухне, — попросил я. — И чай завари. Мне тоже. Всем чай… — вздохнул я, оглядывая тревожно смотрящую на нас принцессу. — Она хоть английский знает?

— С этим загвоздка, — признал Федор. — Дали то, что было. Без языкового пакета. Только китайский.

— Федор…

— Но можно ведь и со словарем, — был настойчив брат, а затем заглянул мне в глаза и с полной серьезностью произнес, чуть подрагивая голосом от эмоций и искренности: — Я не хочу, чтобы ты выкрадывал кого-либо и попал в неприятности. Все уже есть. Не надо никуда лететь. Пожалуйста.

— Максим, я все же хочу пожаловаться твоему брату, — донеслось из проема двери.

— Пойдем пить чай, — признательно улыбнувшись, пожал я Федору плечо, мягко развернул его от себя и пошел за ним следом.

Чтобы он не увидел эмоции на моем лице. Как и любому нормальному человеку, который уже похитил другого человека, мне было стыдно.

Люди клана Аймара не рождаются на равнинах и в долинах рек; не появиться им и среди леса, в пещерах и на глади океана.

Первый крик нового человека клана должен отразиться от горных кряжей, прокатиться осыпью по каньонам и отозваться громовым эхом. Следующим звуком в мире будет голос матери ребенка, что, срывая связки, станет предлагать горам имя за именем, пока духи Неба не примут истинное, отметив его оглушительным раскатом сошедшей с вершин лавины.

«Пакэри Инка Тинтайа!» — услышали вершины Анд двадцать два года назад, и третье имя было высечено в камне на родовых скрижалях, а два других были сообщены тем, кто не входил в семью.

Говорят, духи Неба редко признают даже пятое имя — слишком многого просят родители для своего ребенка, и молчание гор в ответ побуждает снизить запросы к судьбе-заложенной-в-имя, дабы не остаться безымянными совсем. Но в этот раз духи прислушивались особенно тщательно, выбирая достойное имя той, что станет говорить с ними по праву крови, будучи первой дочерью главы клана. Они выбрали — и горы содрогнулись, лишаясь снежных корон.

Начиная свою жизнь в горах, истинный Аймара предпочитает завершить круг жизни на берегу озера Умайо. Там его эхо, зарожденное первым криком, стихнет навсегда.