Наречённый для ворожеи (СИ)

Было это давно, Кипрея гадала для маленькой восьмилетней девочки, которая, тем не менее, запомнила предсказание на всю жизнь. Мудрые руны поведали, что её наречённый будет особенным. Одновременно и человек, и какая-то вторая ипостась.

«Вот и сбылось! — поняла Рута, улыбаясь под ненавидящим взглядом готового броситься оборотня. — Так и знала, что мой суженный именно Тавр!».

Глава 12. Славная победа

Ночь уставшая ворожея провела в доме медлительной тётки, к которой попросилась на постой ещё с умирающим Тавром. Оставаться у Хорта-Усмана не собиралась, как колдун ни уговаривал. Впрочем, семидесятипятилетний дед, в теле которого пребывал подселенец, видно тоже замучился и просто-напросто уснул. Прилёг на лавку, где сидел, глаза его закрылись, и похабные завлекания, вылетающие изо рта, перешли в сочный храп.

— Ладно, голуба, — сдался, наконец, Хорт. Теперь голос старика звучал невнятно и отстранённо, как у говорящего во сне. — Но чтобы утром прямиком ко мне… И думать не думай за ночь сбежать…

— Оборотня вдогонку пошлёшь?

— Лучше. Прикажу мужикам поднять твоего разлюбезного на вилы… Конечно с десяток людишек при этом погибнет…

— Не сбегу, — твёрдо пообещала Рута.

Когда ворожея вернулась к себе, хозяйка дома, уже тоже собравшаяся спать, молча достала из печи и бухнула перед гостьей ещё тёплый горшочек с кашей. Который Рута неожиданно для себя ополовинила, оказывается, ей давно хотелось есть. Да и спала она крепко, ведь Тавр был жив и выздоравливал.

Проснулась ворожея на разгорающейся заре, надумала пробраться к дому Усмана и ещё раз посмотреть на колдуна через ведьмин камень.

Призрачное тело Хорта, как и в первый раз, висело вверх ногами над трубой. Колдун копил силу, вытягивал толику из зарождающегося дня, хотя любая нечисть предпочитает для этого кровь.

«Тогда он просто лапушка, хоть прямиком в Ирий, — смотрела через отверстие в камне и размышляла Рута. — И всё равно мертвяка на кровь скоро потянет. А чтоб люди не сбежали, когда начнут один за другим умирать, деревню будет охранять волколак».

Она вернулась к себе и принялась собираться на встречу с колдуном. Расчесала свои длинные и блестящие тёмные волосы и заплела в косу. Повесила на шею два амулета и укрыла их под мужской рубахой со стоячим воротом. Амулеты нарочно выбрала слабенькие, не столько защитные, сколько отвлекающие от главного оружия, перуновой стрелы. Её пришлось сунуть просто в карман штанов, оттуда удобней всего быстро выхватить.

Потом Рута занялась ворожбой. Попросила у хозяйки дома иголку с длинной ниткой, унесла к себе в комнату и довольно долго шептала над иглой заклятия. После этого спрятала ещё одно оружие на себе, воткнула в изнанку подола рубахи. Колдун не должен иглу ни увидеть, ни наткнуться, если вдруг потянет блудливые ручонки.

— Иди же ко мне, мой сушёный сморчок! — призывно произнесла Рута, заглянув перед уходом в маленькое зеркальце. Потом сама себе подмигнула и добавила, ощерившись не хуже волколака. — Загрызу!

Подбодрив себя таким образом, девушка направилась к дому патриарха деревни и оказалось, что Хорт-Усман готовился к их встрече не менее старательно. Не только снова тщательно принарядился, к насмешливому удивлению Руты, с помощью бабьих притирок, навёл на морщинистых щеках румянец.

Шагнул дедуля навстречу гостье споро, словно собирался сходу девушку обнять, но тут вдруг случился старческий конфуз. Дед громко испортил воздух, а Рута, не сдержавшись, отшатнулась и прикрыла носик рукавом.

— Кажись, наш дедуля зело разволновался, — немедленно захихикал колдун, кукловод в захваченном им теле. — Так рад тебя, привереду, видеть! Откушать с ним, кстати, не желаешь? Нет? Тогда к делу.

И всё-таки о своём деле Хорт сразу не заговорил. Замолчал, словно собирался с мыслями. В это же время старый Усман принялся вышагивать перед Рутой взад-вперёд. Старческой шаркающей походкой, подгибая трясущиеся колени, зато горделиво выпячивая грудь, потряхивая остатками волос, причмокивая и подмигивая.

Потом дед словно опомнился, хлопнул себя руками по бокам и захихикал, обнажая жёлтые стёртые зубы. По первым же словам Рута поняла, что говорит опять Хорт:

— Видала, что вытворяет старый греховодник?! Стоило мне чуток задуматься, как он уж гоголем вышагивает, завлекает! Как, голуба, хоть чуток проняло? Не-е-ет? Эх, а дед так старался! Он ведь чего нервничает — я желаю тебя замуж позвать. В таком случае выходит, Усман счастливый новобрачный! Вот старый хрен и разлакомился, хотя по-своему он прав. Супружеские обязанности — пусть силком да колдовством, — ему, счастливчику, исполнять!

— За меня, вестимо, вы уже всё решили? Оба? — усмехнулась в ответ ворожея.

— И чего тут решать? — зачастил колдун. — Ворожее, не сумевшей защитить спутника, нового или вовсе не дадут, или дадут не скоро. В мир, опять же, из Ордена не отпустят, разве что к старости.

— Сама не уйду, — поглядывая исподлобья, призналась Рута, — куда идти, коли одна на целом свете… В лечебнице, небось, пригожусь.

— Горшки за недужными таскать? Скучно!