Нарком Берия. Злодей развития

— Я ожидал худшего, — улыбнулся Берия. — Что вы можете сказать об остальных девяноста процентах?

— Они нас ненавидят!

— Не может быть! — вскричал глава государственной безопасности. — Чем вы это можете доказать?

— Чем? Хотя бы таки примером. Я подошел к одному немецкому бюргеру и в откровенно разговоре сообщил ему, что мой брат получил пять лет концентрационных лагерей за то, что скептически отозвался о политике правительства Гротеволя. «Ну, это еще ничего, — отозвался он. — Меня за такое мнение непременно повесили бы!»

Всевозможные бериевские анекдоты и частушки

Есть похожая на анекдот история (ведь многие истории в СССР превращались в анекдоты, как и наоборот), приключившаяся с Леонидом Утесовым. Его «пригласили» выступить на концерте, посвященном юбилею НКВД. Выйдя на сцену, Утесов увидел зал, заполненный людьми в соответствующей форме, причем в первом ряду сидели руководители грозного ведомства во главе с самим Лаврентием Берией. Подойдя к рампе, Утесов улыбнулся и громко пошутил: «Я очень рад, что я стою, а вы все сидите». В зале воцарилась мертвая тишина, многие смотрели на Берию — не подаст ли знак. Но все на этот раз обошлось — Лаврентий Павлович лишь зловеще улыбнулся, сверкнув своим знаменитым песне.

Не обошло Берию вниманием и знаменитое армянское радио:

— Почему Хрущев требует разводить свиней, а не овец?

— Потому что овцы политически несознательны: до сих пор блеют: «Бее-рия, бее-рия». А свиньи — все как одна поддерживают партию и правительство: «Хрю-щев, хрю-щев…» — с утра и до вечера.

Армянское радио спрашивают:

— Берия был кровавый палач или эффективный менеджер?

Армянское радио отвечает:

— Берия был эффективный палач и кровавый менеджер.

На заседании политбюро обсуждается вопрос о немедленном завоевании «капиталистического мира». Берия предлагает:

— У нас есть двенадцать атомных бомб. Надо запаковать их в чемоданы, разослать по главным столицам мира и одновременно взорвать. Во время суматохи занимать нашей армией страну за страной.

Микоян протестует:

— План товарища Берии неосуществим. У нас нет столько хороших чемоданов.

А ведь многие советские люди этот анекдот запомнили уже с дорогим Леонидом Ильичом. Но ведь еще раньше в нем фигурировал товарищ Берия.

В стране разруха. Бесчинствует НКВД.

Вдруг — по улице идет женщина. Откормленная, разодетая…

Энкавэдэшники смотрят и удивляются: откуда у нее все это?

В стране ведь беднота, ничего не достать.

Решили проследить за ней.

Ну, женщина, ничего не подозревая, идет к себе домой, заходит, а за ней энкавэдэшники:

— Мы из НКВД, можно пройти?

— Конечно.

Заходят и видят такую картину: все заставлено дорогой мебелью, увешано персидскими коврами, на столе стоят овощи, фрукты…

— Откуда у вас все это?

— Ларик принес.

— А кто такой Ларик и где он живет?

— Не знаю, он сам ко мне приходит, а иногда и я ему звоню.

— А скажите телефончик этого Ларика.

Женщина сказала.

НКВДэшники звонят по этому телефону, оттуда голос:

— Да-да?

— А Ларика позовите…

— Кому Ларик, а кому Лаврентий Павлович…

Спрашивают простого советского человека:

— Хотели бы вы видеть своих вождей?

— Да, очень!

— А кого бы больше всего?

— Ну, скажем, видеть вдову Берии на похоронах Сталина.

В европейском варианте фигурировала вдова Муссолини у гроба Гитлера — этот анекдот даже печатался в советской официальной прессе.

Возможно, поначалу официальным победителем Берии значился Маленков, о чем косвенно свидетельствует знаменитая частушка:

Как Лаврентий БерияПотерял доверие,А товарищ МаленковНадавал ему пинков!

Пушкин попал в «компанию» к Берии (а в некоторых вариантах — и в придачу к Сталину) благодаря своему юбилею. Так, в 1937 году в Историческом музее открыли выставку к столетию со дня смерти «солнца русской поэзии» (по выражению Глеба Павловского — «Пушкин у врат Большого террора»). Но и для великого русского поэта у Лаврентия Павловича нашлось не только доброе слово и «исполнитель» в стиле столь официально не любимого советской властью шефа Третьего отделения Бекендорфа (как тогда утверждалось — вместе с царем травившего поэта).

Приходит к Лаврентию Павловичу на прием Александр Сергеевич Пушкин.

— Ради бога, помогите. В Союз писателей как бывшего дворянина не принимают, живу в коммунальной квартире, условия жуткие.

— Александр Сергеевич, дорогой вы наш. Да для вас, нашего гения, мы все эти вопросы решим в два счета.

Снимает трубку:

— Алло! Соедините с Моссоветом. Берия говорит. Да, да, тот самый. Что же это за безобразие! Почему Пушкин — и живет в коммуналке? Мы что, не в состоянии дать ему квартиру? Вы там подумайте! Да, и думайте не очень долго…

Кладет и заново снимает трубку:

— Алло! Дайте Союз писателей. Вы что там, все с ума сошли? Как это так? Пушкина — и не принимаете в Союз писателей. Немедленно исправьте эту ошибку. Ну вот, — обращается он к великому посетителю, — все в порядке, идите спокойно и работайте спокойно. Можете быть уверены, что мы вас в обиду не дадим никому и никогда.

— Я вам премного признателен, Лаврентий Павлович.