Наркотики. Единственный выход

Никотин вызывает слабую реакцию — алкоголь просто чудовищную. Наутро возникает легкий пока абстинентный синдром — так называемый «Katzenjammer»[42]

, или, по-нашему, «глятва». Тут можно в зародыше наблюдать финальную стадию, которая кое у кого наступает уже через год-два с момента, когда данный индивид начал злоупотреблять спиртным, в зависимости от силы нервной системы и других органов. Это состояние должно быть залито новой дозой, если не немедленно (что порой полезно, когда доза не слишком велика и не служит затравкой для нового пьянства), то через некоторое время, ибо отравление длится три-четыре дня, а в итоге, даже по миновании острых симптомов, ведет к характерной алкогольной хандре: кажется, что все не то, дальний горизонт загажен, и что бы ни началось, все кончится поражением, гнилой пессимизм, дескать, жизнь коротка, ни за что не стоит браться — э, да что там, ну, лет на пять меньше проживу, и хлоп — давай-ка по одной; обычно приползает кто-нибудь в таком же состоянии, что значительно облегчает начало нового цикла, и амба — данный субъект уже заскользил по наклонной. Возвращается прежний самообман: все не так уж плохо, с утра начнется новая жизнь, ведь я не стану больше пить. Надо было лишь увидеть то, что на дне. А там еще кое-что осталось, так что, конечно, под влиянием водяры все это бурлит, и булькает, и перекатывается волнами, и вот уже пошлая лужа повседневности кажется грозным, величественным морем, а гонимый алкогольными парами мусор имитирует большие корабли, везущие сокровища к неведомым берегам. Мало кто остановится после трех рюмок. По большей части (тип русского пьяницы) кувырком летят на самое дно, не довольствуясь тем, что взволновали поверхность своего болотца. Там наступает прозрение — очевидна пустота, отсюда необходимость хлестать водку еще и еще, до полной утраты всякой способности оценивать что-либо, чтобы мерзопакостно и трагически пресмыкаться в собственной несостоятельности, находя в этом окончательное удовлетворение.

Одни выпивают именно «пару рюмочек» и потом еще что-то делают — это тип в перспективе более опасный: кандидаты в бытовые алкоголики. Другие напиваются вдрызг, и им приходится делать перерывы в несколько месяцев, недель, потом дней. Но в итоге обе «эволюционные линии» конвергируют: первые наращивают дозу от «пары рюмочек» до двадцати, тридцати и более, а вторые сокращают интервалы между так называемыми большими «бросками». И тем и этим грозит одно и то же — превращение в идиотов, атрофия воли, немощь, неспособность ни к какому значительному делу. Конечно, оптимисты скажут на это, что у них был «дядя», который умер бодрым, розовым старичком девяноста двух лет и при этом за обедом и ужином всегда опрокидывал «стаканчик» vel[43]

«стопочку» чистой водяры, или бабка, которая сутрева дула «целебные травки», то есть каждые два часа высасывала по рюмашке водчонки, подкрашенной какой-нибудь безвредной, впрочем, травкой. Но этим я опять-таки отвечу: исключения ничего не значат, старичок-то был бы, может, еще бодрее, а бабка померла бы не восьмидесяти пяти, а ста лет от роду. Старики нередко твердят, что живут слишком долго — так, может, лучше пускай себе пьянствуют? Кто его знает? Не буду здесь вдаваться в эти неопсевдомальтузианские проблемы. В Австралии съедают старцев и лишних детей по причине кочевой и бесквартирной жизни тамошних племен, вымирающих от дегенерации. Этика — вещь относительная, она основывается на отношении индивида к общественной группе, зависящем от тысячи переменных факторов. Принцип безвредности алкоголя применим только к ультрапикникам и не может приниматься в расчет, когда речь идет о тонусе и пульсе всего общества, хотя, по-моему, в целом пикники начинают брать верх над хиреющими шизоидами, перигелием которых был конец восемнадцатого века. Вообще, почитайте-ка Кречмера, читатели — вам это пойдет на пользу, хотя критик г-н Фурманский предпочитает и даже рекомендует «Дикарку» (чье это, даже не знаю) после прочтения моего романа, который побочной целью имел приохотить всех к большему интеллектуальному наполнению даже будничного дня.