Народы моря

В следующий сезон были открыты дае хорошо защищенные комнаты, соединенные с вестибюлем, но запечатанные монолитными плитами (в действительности былиподняты плиты верхнего перекрытия). Одну из комнат занимал саркофаг Псусенна. Сделанный из розового гранита, он первоначально предназначался для Минепты-Хотефир-ш (или Хофра-Маата) из девятнадцатой династии. Это имя было уничтожено, но в одном-единственном месте оказалось нетронутым. «Все представители двадцать первой династии обычно вынуждены были менять картуши» (Мон-те). Внутри этого розового саркофага находился еще один, из черного гранита, «позаимствованный» у какого-то неизвестного владельца (его имя-сделали неудобочитаемым). Внутри черного саркофага находился серебряный гроб. Лицо царя было покрыто золотой маской.

Псусенн был похоронен с роскошью. Но почти все убранство было заимствовано из захоронений более ранних царей, и даже сама могила оказалась «присвоенной».

Трудно понять психологию тех, которые устраивались так, чтобы их мумии уютно размещались в могилах, построенных для других, в чужих саркофагах и надеялись таким образом обрести блаженство в потусторонней жизни. Были, следовательно, особые причины, чтобы, занимая погребальную комнату, Псусенн не полностью изгнал первоначального владельца могилы. Сосенка (Монте называл его Шешанком или Шешонком), одного из наименее известных князей ливанской династии.

Среди множества золотых и серебряных изделий, погребенных вместе с Псусенном, были многочисленные ожерелья, а также бусина из ожерелья с выгравированными на пей клинописными знаками. Специалисты в области клинописи тщетно пытались прочесть эти три короткие строчки и в конце концов добрались до не слишком многозначительного текста. Если этот текст не персидский (клинописный), а аккадский (ассиро-вавилонский), то вполне вероятно, что эта бусина также явилась из более древней могилы – возможно, того же Сосенка: в его гробу был обнаружен фамильный цилиндр, тоже имеющий клинописные знаки.

В похоронном убранстве Псусенна имелось двадцать восемь браслетов. Один из них привлек особое внимание археологов. Золотой браслет с декоративными вставками имел иероглифическую надпись: «Царь, хозяин двух земель (Верхнего и Нижнего Египта), владелец меча, первый пророк Амен-ре-Сонтера (Псоусенн Миамоун), дающий жизнь». Внимание Монте прежде всего привлекло то, как было написано слово «царь» (п-з-^): его написание было не привычным, а весьма своеобразным. Оно было воспроизведено рисунком бабуина, держащего глаз (оис1]а). «Слово «п-8~\р», или «царь», написано здесь так, как оно писалось в эпоху Птолемеев…». Бабуин и глаз в его ладонях был иносказательной формой, в сущности игрой слов, для выражения слова «царь» и появился в египетских текстах очень поздно¹

.

Монте обратил внимание еще на одну особенность в этом предложении: «п-1-г»(сопровождающее имя Амон-Ре) «написано с крючком, как часто писали в эпоху Птолемеев».

Такие открытия должны быть не только зафиксированы и описаны: из них следует извлекать выводы.

И еще одна находка: на стене комнаты, занятой Псу-сенком». одна надпись сообщает, что «Псусенн, говорящий правду», взывает в восторге к богине Мут, «небесной владычице, правительнице Двух Земель, хозяйке эллинского побережья…'»

По этому поводу Монте пишет: «Морем эллинов (Не1ои-пеЬои1) для египтян было Средиземное море от Александрии до Розетты. Морское побережье эллинов частично было египетским побережьем к западу от Дамиата»².

Поскольку и в гораздо более ранних надписях встречалось упоминание о Не!ои-пеЬои1, Монте предполагает, что это название сначала прилагалось к Эгейскому морю, а потом и к египетскому побережью, что является, по его мнению, доказательством того, что греки появились в Египте довольно рано и наверняка раньше общепринятых дат первого появления греков в Египте при Псамметихе, в седьмом веке³

, и уже прочно обосновались на побережье от одного конца Дельты до другого⁴.

Но от Геродота мы узнаем, что «эллинское побережье» было территорией вдоль берегов Дельты, которой владело множество греческих городов – своего рода колониальный анклав, с эллинскими храмовыми службами, разрешенными Амазнсом, долгое царствование которого предшествовало персидской оккупации страны. Геродот писал (И, 178):