Нарушитель

Алиса находилась в одной пригородной церквушке. Над головой висела икона святого, какого, она точно не знала. На службу она пришла впервые, ей неловко было даже стоять здесь. Она сразу вспомнила фильм о ведьме, которую за то, что она пошла в храм, верующие избили до смерти. Ей казалось, что все плохие поступки, все её и не её грехи были написаны у неё на лице. „Как бы ни прочёл никто. Когда же служба закончится?” Девушка действительно неважно себя чувствовала, ноги её уже не держали, а в глазах потихоньку темнело. Она растворялась в этих ароматах ладана и ощущала, что он окутает её и унесёт с собой, куда-то в тот мир. Она хотела подальше отойти от иконы, но они были повсюду. Ей было очень страшно, казалось ещё чуть-чуть, и её вызовут на страшный суд за всё ответить. Ведь священник, который её крестил, не знал доподлинно её происхождения. Можно обмануть священника, но не ЕГО. Алиса только опустила свою голову и накрыла её ещё сильнее белым гипюровым платком, который ей Адам купил специально: „Чтобы в церковь ходить”. Утратив надежду что-либо найти в себе, Алиса стала рассматривать прихожан. Это был контингент людей из высшего общества, простые люди стояли где-то у входа: к алтарю их не подпускали, аргументируя это неправильным соблюдением обрядов, а из церкви не имели права выгнать ― прихожане как-никак. „Ты совсем не так клонишься. Сколько я тебя буду учить”, ― говорила какая-то важная женщина своему сыну. „Эта девица так намазалась в храм, как на дискотеку. Ну совсем никакая молодёжь”, ― разговаривали между собой бизнесмены, которые увидели на какой-то девушке губную помаду с тушью. А в общем, Алиса заметила, что все прихожане были со святостью в глазах, стояли ровно, серьёзные и фанатично преданные, но что-то Алисе не понравилось в этой святости, какая-то она была показная, искусственная. „А где же папа? Интересно, а как он себя ведёт?” Она его отыскала возле иконы Божьей матери. Адам приклонил голову и…плакал, просто плакал. Алиса молча смотрела на него, обычно мужчины не плачут, а её отец так тем более. Наконец, мужчина её заметил:

– Что ты смотришь, дочка?

– Александр первый…― произнесла она шёпотом, ― теперь я знаю, почему ты плачешь. За жизнями людей плачешь. За собой плачешь.

– Нет. Алиса. И тебе ничего этого не понять, никогда не понять. Пока ты этого на себе не прочувствуешь. Ничего не поймёшь, ― серьёзно сказал Адам.

…Через полчаса они покинули храм, молчаливые и погружённые в свои мысли.

Как мало времени на любовь