Нас обвенчает прилив… [Ромео и Жанетта]

Мать. Познакомиться? Благодарю. Уже! (развязывает передник.) Милая Юлия, я, наконец, поверила, что вы были правы. Мы могли бы обойтись без знакомства с вашей семьей. Фредерик, пойдем. Мы уезжаем.

Уходит на кухню. Отец бежит за ней крича.

Отец. А завтрак? Спокойствие, сватьюшка, спокойствие… Ведь мы же собирались, в конце концов, сесть за стол…

Мать(выходя). Благодарю! Мы позавтракаем дома. У нас можно резать цыплят.

Отец наблюдает ее уход с жестом отчаяния.

Юлия(Жанетте, прежде чем последовать за гостьей). Я тебя ненавижу!

Отец(Жанетте, вне себя). Цыпленок! В конце концов, это только цыпленок, как и все другие, проклятая сумасшедшая! Дело не меняется от того, что ты назвала его Леоном! Он был очарователен, это не подлежит сомнению, но мы все очаровательны, что не помешает нам сдохнуть в один прекрасный день!

Он тоже выходит. Остается только неподвижная Жанетта, прижимающая к себе цыпленка, Люсьен, по-прежнему стоящий во весь рост на диване, и Фредерик, не отрывающий взгляда от Жанетты с того момента, как она вошла. После всего этого шума наступило молчание. Фредерик говорит неожиданно ласково, не трогаясь с места.

Фредерик. Прошу вас, простите. (Жанетта взглядывает на него, он слегка улыбается).

Ваш отец прав: все мы смертны. Его могло бы раздавить повозкой или автомобилем.

Жанетта. Раздавить — это не то! Я уверена, что он испугался, я уверена, когда он увидел нож, то все понял. Он был такой умница!..

Фредерик(серьезно). Может быть, он не успел как следует понять, что она собиралась с ним сделать?

Жанетта(мрачно). Нет. Я уверена, что он почувствовал смерть. Точно это его вина, что завтрак не был готов. Он только и знал, что копошиться в траве, спокойно искать червячков, боялся разве что ветра, играющего тенью. Ах, утроба! Подлая их утроба, как они ею заняты. (Отодвинувшись немного, смотрит на Фредерика.) Но кто вы? Вас я тоже не знаю…

Фредерик. Жених Юлии.

Жанетта(смотрит недоверчиво). А-а! Значит, вы сын той?

Фредерик

. Да. Но не будьте несправедливой — это не моя вина.

Жанетта(смотрит на цыпленка, печально). Бедный Леон. Ему так хотелось вырасти большим воинственным петухом. Настоящим петухом с большим красным гребнем, и поднимать всех утром своим пением.

Фредерик (мягко.) Вы никогда не едите цыплят?

Жанетта (опускает голову.) Ем. Только незнакомых цыплят. Но я знаю, что это тоже несправедливо. Я пробовала перестать есть мясо. Не смогла. Уж очень хочется.

Фредерик. Тогда вы тоже не виноваты.

Жанетта(качает головой, мрачно). Нет. Когда я состарюсь и буду думать, как другие, я знаю, что тоже скажу, что никто ни в чем не виноват. Хорошо, наверное, сразу вдруг все понять, все простить и ничем не возмущаться. Не находите ли вы, что очень долго ждать, пока состаришься?

Фредерик(улыбаясь). Достаточно иметь немного терпения.

Жанетта

. Я не люблю терпеть. Я не люблю смиряться и соглашаться. Моя сестра много вам про меня наговорила?

Фредерик(улыбается). Да. Достаточно.

Жанетта. Ну, все так и есть. И я еще хуже. И во всем сама виновата. Вам, наверное, объяснили, что я — позор семьи? Я та, которая делает все, что делать не полагается. Меня следует ненавидеть!

Фредерик(улыбается). Я знаю.

Жанетта. И нечего мне улыбаться, как ребенку, и думать, что мне нужно снисхождение. Я не люблю сантиментов и хныканья. Вы правы. Если я ем других цыплят, почему не съесть этого, раз он умер? Потому, что я его любила? Слишком глупо. Верну его обжоре. (Направляется к кухне, крича). Нате, женщины, вот он, ваш цыпленок! Ощипайте его и сварите, если хотите!

Она исчезает. Фредерик поворачивается к Люсьену, который за все время этой сцены не сдвинулся с места, сохраняя двусмысленную улыбку, и говорит голосом, который безуспешно пытается сделать шутливым.

Фредерик. Удивительная девушка!