Нас ждут

— Ну, выпусти давай! А чем турбину будешь потом крутить? Босой ногой? В этом-то и загвоздка вся, надо турбину скорее запускать, чтобы вода сошла через неё!

— А что, не готова ещё турбина? — спросил я.

— Ну теперь-то, когда ты появился, дело быстро пойдёт! — проговорил сосед, и все засмеялись.

Тут я выглянул случайно в окно с одной стороны, потом с другой, уже не случайно, потом уставился на соседа. Произошло странное дело: река, о которой мы только что говорили, вдруг исчезла — мы ехали в узком ущелье без реки.

Все, улыбаясь, смотрели на меня.

— Чего? Смотришь, куда река подевалась?

— Что, свернули, что ли? В другое ущелье? — догадался я. — А зачем? А как же... плотина?

— Автобус наш на ОРУ идёт!

— Куда?!

— На ОРУ. Открытое распределительное устройство. — Парень кивнул на лес белых мачт, будок, проводов. — Отсюда наша энергия на страну пойдёт. Распределительное устройство!

— А почему не на плотину мы едем?

— Потому что работаем тут, а не на плотине! Бестолковый ты тип.

— А на плотину как мне попасть?

— Тебе куда конкретно надо-то?

— К дяде мне.

— К дяде ему! Твой дядя вряд ли узнает сейчас тебя!

— Почему?

— Он и себя-то не узнает, наверно, если в зеркало посмотрится, на плотине безвылазно третий день! Там у него такое сейчас творится!

— Какое?

— Такое... что в страшном сне только можно увидеть. Не читал воспоминания Бочкина Андрея Ефимовича, знаменитого гидростроителя? Называются они, знаешь, как? «С водой, как с огнём!» Пока что это так только — дым, а может и огнём вода обернуться, всё уничтожит у себя на пути!

— Всё?

— Всё! Как раз в твоего дядю всё упирается: успеет агрегат запустить, воду пропустить — глядишь, утихомирится она, а сейчас смотри что выделывает!

— Где?

— А вон!

Я задрал голову — над верхней стеною ущелья поднимался водяной «дым».

Автобус остановился на маленькой площадке, все стали вылезать, разминаться, потом направлялись к мачтам.

— А мне куда?

— Ты всё-таки хочешь... туда? Ну молодец! Передай дяде своему, что у нас всё почти на мази, как только заработает агрегат — мы не лопухнём! Всё на мази! Ну, салют!

— А как мне добраться туда? На берег возвращаться?

— А? — он задумался. — Да нет, можно через тоннель вон пройти.

— Через тоннель? А где он?

— Да вон же!

Дорога, петляя вверх, упиралась в железные ворота, вделанные в скалу.

— А меня... пустят туда?

— Пустят, пустят. Никого там нету сейчас.

— А зачем же этот тоннель, если никого из людей там нет?

— Специально для привидений. Ну ладно, давай! — Парень, подтолкнув меня вперёд, ушёл за белый решётчатый забор.

Я поднимался к воротам, и чем ближе, тем они оказывались выше.

Я всё пытался вспомнить, о чём мне эта дверь в пещеру напоминает? Али-бабу и сорок разбойников, пожалуй, так!

Пока я поднимался туда, мне стало жарко, я нёс куртку в руке, но когда я со скрипом открыл ворота и сделал шаг — тут же выскочил обратно — таким холодом, тишиной и темнотой охватило меня. Они словно хотели проглотить меня — еле я выскочил, — такое ощущение осталось у меня.

Чтобы согреться, я присел на солнцепеке, закрыв глаза, посмотрел на солнце: ярко-алое пятно проступало сквозь веки. Я трогал колючую, уже засохшую травку на склоне, нащупал рукой какую-то скользкую трубочку, потёр пальцами, вспомнил — одуванчик. Да, хорошо на поверхности земли, неохота уходить в холод и темноту.

Я поднялся, вошёл. Такой тишины я, наверное, ещё не слыхал. Потом я всё-таки уловил какой-то далёкий звук — где-то в темноте щёлкали капли.

Я сделал шаг, второй, третий. Сначала я хотел идти, не закрывая ворот, чтобы хотя поначалу видеть что-нибудь на пути, но потом подумал, что раз ворота были закрыты, то это, наверное, зачем-то нужно. Я вернулся и прикрыл их за собой. Полная темнота. Ворота были вплотную пригнаны к скале — ни один лучик не проникал в тоннель.

Я повернулся и пошёл. То есть, вернее, я так только думал, что я повернулся: никто этого не видел и я не видел. Может быть, всё осталось по-прежнему?

Вытянув руки, я двинулся вперёд. Маленький шаг — приставляешь вторую ногу, маленький шаг — приставляешь! Под ногами хлюпали лужи — значит, вода просачивается и сюда; вдруг прорвётся, тут уж не убежишь! Потом я стал чувствовать, что глаза начинают работать: вот эти два белых пятна передо мной — это, наверно, мои вытянутые руки. Я убрал одну руку за спину. Точно — осталось одно белое пятно!

Колоссально! Как приятно, оказывается, видеть! Потом какое-то пятно показалось впереди и вверху — моей рукой это точно быть не могло. Похоже было на луну, когда она пытается прорезаться через тучи.

Заинтересовавшись, я пошёл быстрее, не глядя, как говорится, под ноги; хотя глядеть туда было бы бесполезно, но ни разу так и не споткнулся, — видно, есть в ногах какие-то радиолокаторы, нащупывающие препятствия на расстоянии и в полной темноте.

Обнаглев, я шёл всё быстрее и быстрей, приблизился к пятну... пыльная лампочка, забранная в решётку, висела под потолком, освещая шершавые железные щиты на потолке. Стены было видно похуже, но и они, кажется, были укреплены железом. Вдоль стены, чуть выше моей головы, тянулись два чёрных толстых кабеля.