Наш человек на небе

- Мы не знаем, — спокойно сказал Сталин. — Пока не знаем. Предстоящий визит лорда Вейдера позволит нам выяснить это и многое другое. Мы, большевики, не верим в существование каких бы то ни было «высших сил». Каким бы «чудом» ни казалось некое явление сегодня — завтра, послезавтра это явление неизбежно найдёт объяснение с рациональных, материалистических позиций. Отступление от этих позиций стало бы нашим поражением.

Берия согласно кивнул: побеждает лишь тот, кто способен удержать свои идеологические позиции — и при этом заставить противника отступиться от его.

Сталин неторопливо вернулся за стол. Немного помолчал, взвешивая дальнейшие слова.

- Но важно понимать и другую сторону проблемы: догматический подход к культуре инопланетных союзников недопустим. Догматизм во взаимодействии с непознанным неизбежно приведёт нас к гибели. Какие бы культы не доминировали в их обществе, сколь странными и мракобесными ни казались бы нам их обряды, если эта религия позволяет союзникам эффективно решать стоящие перед ними задачи — значит, и в этой религии присутствует рациональное зерно. Наша задача — найти это зерно, очистить его от шелухи мракобесия, поставить себе на службу.

Он поставил трубку вертикально, упирая мундштук в папку с отчётами.

- Если культура пришельцев опирается на ритуалы так называемой «силы» — мы, большевики, должны принять пока неизвестное нам, освоить его и обратить во благо Советской страны и Советского народа. Иного пути нет.

- А здесь в город одна дорога, — прозвучал в наушнике уверенный голос майора.

Ладно, подумал Половинкин, майору виднее, у него планшет всё-таки.

- Принял! — прокричал он в закреплённый справа микрофон. Группа возвращалась домой, в крепость.

От Петрикова почти до самых Дроздов шли вдоль Припяти: так было безопасней — немцы давно не рисковали высовываться за реку. Товарищ Карбышев буквально за пару недель превратил насыпь в Мозыре в настоящую скрытую крепость, и ноябрьское избиение подразделений 26-й пехотной дивизии вермахта основательно прояснило вопрос о том, кто же на самом деле контролирует юг Белоруссии.

Ну, если совсем уж честно, «партизаны» товарища Рокоссовского тоже контролировали далеко не всё... но многое. Вот, например, прямо сейчас под Сосновым ударными темпами возводили новый аэродром, — стационарный, с базами радиослежения, — и ничегошеньки глупые немцы с этим фактом поделать не могли. Хотя о строительстве прекрасно знали — это удалось выяснить от пленных.

Главные силы фашистов сейчас таяли в битве за Москву — белорусскому лагерю доставались ошмётки. Коля слегка жалел, что ему не довелось пока поучаствовать в больших, общевойсковых сражения... но лишь слегка. Работа в разведывательно-диверсионной механизированной группе — разве не настоящее дело? Ещё какое настоящее!

Коля отжал педаль — правый утлегарь чиркнул по снегу, взмётывая в воздух разноцветную кутерьму. Машина взяла поворот, перегрузка вжала Половинкина в сиденье, как на гигантской карусели. Компенсаторов перегрузок на «скороходах» не предусматривалось, не те здесь были ускорения. Официально машины назывались «мотоцикл Урал». Или, — по заявленному производителю, «Уралвагонзаводу», — УВЗ-74. Требования секретности, ничего не поделаешь. Вражескому командованию совсем не обязательно знать, что в распоряжении Красной Армии появилась такая удивительная «конница». Точнее, не совсем конница: каждый «скороход» являлся носителем стрелкового оружия, — небольшой, но мощной плазменной пушечки, — поэтому по классификации ГАБТУ РККА относился к бронетехнике. Жаль только, что не предусматривалось отдельной защиты для наездника.

Замечательной белой брони, какую носили Имперские штурмовики, у красноармейцев, конечно, не было, поэтому над пультом управления каждой машины установили прозрачные оргстеклянные полуфонари. Для уменьшения сопротивления воздуха инженеры «Уралвагонзавода» полностью закапотировали силовой отсек пластмассовой обшивкой. Расширили грузовое отделение, озаботились стартёрами — почему-то по зиме зажигание маленько барахлило, хоть формально и было рассчитано даже на более суровые условия. По некоторым оговоркам штурмовиков Коля догадывался, что «Палач» оказался загружен не самой качественной техникой.

Половинкин, ясное дело, всё это доложил в еженедельном рапорте. А как же иначе? Информация — это тоже оружие. У товарища Вейдера ведь если что и пострадает, так исключительно престиж и самолюбие, а ГКО должен чётко знать, каким оружием располагает.

Оружия, — пусть даже и самого что ни на есть преотличного, — пока не хватало. Невеликая числом «конница» с молодецким гиканьем носилась по территории, — упорно не желавшей признавать себя оккупированной немцами, — громя штабы, освобождая пленных, минируя мосты и дороги. Подкармливали местных концентратами: товарищ Рокоссовский этому тоже придавал особое значение.

Хотя для Константин Константиныча неважных дел нет... когда только спать успевает.

Коля встряхнулся и плотнее перехватил рычаги. После вчерашних посиделок с Юно спать хотелось просто ужасно.