Наш человек в Гаване

Добравшись до «Севил-Билтмора», он позвонил Картеру по внутреннему телефону. Видно, нервы у Картера крепкие, куда крепче, чем у него. Картеру не удалось выполнить свою миссию на Кубе, однако он не уезжал, он выжидал своего часа, как снайпер или манок для диких уток. Уормолд сказал:

– Добрый вечер, Картер.

– А, это вы? Добрый вечер, Уормолд.

В голосе слышался холодок – в нем звучала оскорбленная добродетель.

– Хочу перед вами извиниться, Картер. За эту дурацкую выходку с виски. Был здорово пьян. Да и сейчас чуточку пьян. И не люблю извиняться.

– Ладно, ладно, Уормолд. Ступайте проспитесь.

– Еще издевался, что вы заикаетесь! Порядочные люди так не делают!

Он поймал себя на том, что разговаривает, как Готорн. Лицемерие, видно, профессиональная болезнь.

– А я ни черта не понял, куда вы г-гнете.

– Я скоро... скоро сообразил, что произошло. Вы тут совершенно ни при чем. Проклятый метрдотель сам отравил свою собаку. Пес был очень старый, но, ей-богу же, надо было его усыпить, а не давать ему отравленные объедки!

– Ах, вот оно что! Спасибо, что позвонили, г-голубчик, но сейчас уже поздно. Я ложусь спать.

– Лучший друг человека...

– Что? Г-говорите г-громче.

– Цезарь», друг короля, а потом тот, жесткошерстый, помните, – он пошел ко дну во время Ютландского сражения? До самого конца охранял на мостике хозяина.

– Вы пьяны, Уормолд.

Куда проще изображать пьяного, когда ты выпил, – сколько же, в конце концов, он выпил шотландского и пшеничного? Пьяному человеку верят – in vino veritas [истина в вине (лат.)]. С пьяным человеком и расправиться легче. Картер был бы круглым дураком, если бы не воспользовался таким удобным случаем. Уормолд сказал:

– А на меня как раз нашло настроение пошататься по разным местам...

– По каким местам?

– По злачным местам, по тем самым, которые вам так хотелось поглядеть.

– Но сейчас уже поздно.

– Самое подходящее время. – Даже сюда, на другой конец провода, ему передалось колебание Картера. Уормолд сказал: – Возьмите с собой пистолет. – Он вдруг почувствовал странную неохоту убивать безоружного убийцу, если только Картер окажется безоружным.

– Пистолет? Зачем?

– В таких местах тебя иногда пытаются обчистить.

– А почему бы вам не взять свой?

– У меня его, увы, нет.

– У меня тоже. – Уормолду показалось, что он услышал металлический щелчок взводимого курка. «Алмаз режет алмаз», – подумал он и улыбнулся. Но улыбка так же вредна в решающую минуту ненависти, как и в решающую минуту любви. Ему пришлось напомнить себе, как выглядел Гассельбахер, когда смотрел на него с пола в баре. Они не дали старику ни одного шанса спастись, а вот он дает их Картеру больше, чем надо. Он стал жалеть, что так много выпил.

– Подождите меня в баре, – сказал Картер.

– Только поскорее.

– Мне надо одеться.

Уормолд был рад, что в баре темно. Картер, наверно, созванивается со своими друзьями и назначает им свидание, но в баре им все же не удастся его пристрелить прежде, чем он их заметит. С улицы только один вход и из гостиницы тоже; а к задней стене пристроено нечто вроде балкончика; в случае чего на перила можно опереть руку с пистолетом. Всякий человек, вошедший в бар, должен сперва привыкнуть к темноте – Уормолд это знает по себе: когда он вошел, он не сразу мог разобрать, был тут один посетитель или двое – так тесно прижалась друг к другу парочка на диване возле выхода на улицу.

Он сел на балкончике и заказал виски, но так до него и не дотронулся, следя за обеими дверьми. Наконец кто-то вошел, лица разглядеть он не мог; он узнал Картера по руке, похлопывавшей карман, где лежала трубка.

– Картер!

Картер подошел.

– Ну, поехали, – сказал Уормолд.

– Допейте виски, я составлю вам компанию.

– Я и так слишком много выпил. Мне надо на воздух. Мы выпьем потом, в каком-нибудь заведении.

Но Картер сел.

– Расскажите, куда вы собираетесь меня везти.

– В публичный дом. Они тут все одинаковые. В каждом по десятку девиц – выбор небольшой. Они устроят для вас парад. Вставайте, поехали. После полуночи там начинается давка.

Картер сказал испуганно:

– Я бы сперва хотел что-нибудь выпить. Нельзя смотреть на такие вещи, когда ты совсем трезвый.

– Вы кого-нибудь ждете?

– Нет, с чего вы взяли?

– Так мне показалось, вы все время поглядываете на дверь.

– Но я же вам г-говорил, что не знаю здесь ни души.

– Кроме мистера Брауна.

– Да, конечно, кроме доктора Брауна. Ну, он не такой человек, которого поведешь в публичный дом, правда?

– Проходите, прошу вас, – сказал Уормолд, пропуская его вперед.

Картер нехотя двинулся к двери. Он явно искал повода, чтобы задержаться. Он сказал:

– Подождите, я оставлю записочку портье. Мне должны позвонить.

– Кто, мистер Браун?

– Да. – Он все никак не решался выйти. – Ей-богу, невежливо и даже как-то г-грубо уходить, не дождавшись его звонка. Давайте посидим еще минут пять.

– Скажите портье, что в час ночи будете дома, – если, конечно, не войдете во вкус и не загуляете до утра.

– Лучше все-таки подождать.