Наш дом – СССР

Дверь на крыльце открывалась бесшумно, я давно смазал все двери в доме, не люблю скрипучих закрывашек. А вот вторая, та, что ведет с крыльца в дом, сильно провисшая, разбухла, видимо, закрывалась она с трудом, и чтобы войти тихо, ее нужно приподнять, потянув вверх. По сантиметру еле-еле тяну толстую и низкую дверь на себя и сразу вижу неизвестного мне человека. Впереди справа у Лидии Николаевны расположена печь, возле нее лавка, вот на ней и развалился неизвестный. Крепкий мужик, лет сорока на вид, густые брови, черные усы топорщатся в стороны. Лицо жесткое, глаза узкие, мужик смотрит куда-то перед собой, ту сторону мне не видно. Хреново знать, что в доме чужие, и не знать, сколько их. Очень хреново. Нож бандита у меня, но резать кого-то не хочется, мало ли как пойдет, только на крайний случай приберег.

Распахиваю дверь так, чтобы, входя и напав на ближайшего противника, а я уже считал пришельцев таковыми, мне разглядеть остальных. Мужик с лавки вскочил почти одновременно с моим появлением, но это мне и нужно было, удобнее бить. В руке блеснул нож, но на это я уже не смотрел, двигаясь очень быстро, все же заметил еще двух мужчин и лежавшую на полу Лидию Николаевну. Суки!

Удар в горло — это очень больно. У усатого была длинная шея и место для удара даже выбирать не пришлось. Бросив нож, мужик хватается за горло и выбывает из игры.

— Эй, ухарь, стопани, а то твоим девкам звездец! — слышу я слева. Там и находились оставшиеся два ушлепка, причем у одного из них в руке ствол.

— Кто вы такие? — злобно смотрю на бандитов, а сам медленно продвигаюсь к ним.

— Стой говорю, где стоишь! — приказывает один из них, именно тот, что с наганом в руке. Останавливаюсь. — Вот так. Ты взял чужое, мы забрали твоих баб. Хочешь получить их назад целыми, верни чужое. Сверху двадцать пять кусков, срок завтра вечером. Место ты знаешь, дома нет, но тебя там встретят. Все уразумел? — мужик смотрит нагло, чувствуя себя хозяином положения, явно старший этой гоп-компании. Выглядит он, кстати, вполне прилично, на худом лице ни морщинки, молодой, стройный, кожаная куртка по последней моде расстегнута, под ней виден свитер грубой вязки с высоким воротом.

— Вы кто такие, где мои родные и о чем вы вообще? — пробую разговорить, но не выходит.

— Ты все слышал, прекрасно понимаешь, о чем я, разговор окончен, — еще и говорит правильно, образованный, сука. Второй, стоявший до этого рядом, а сейчас помогавший поверженному у печки встать, весь разговор молчал и, кажется, вообще не обращал внимания на происходившее вокруг.

— Если хоть волосок упадет, вам будет очень больно об этом вспоминать, — зло шиплю я, облизнув губы. Всегда, когда я на взводе, пересыхают губы.

— Это от тебя зависит. Принесешь то, что взял, получишь баб. Мокрый, бери Косого, и уходим.

Сказано было твердо, мужик явно знает себе цену и трезво оценивает свои же возможности. Лихорадочно рассуждая, наблюдаю за бандитами, выпускать их нельзя, но и на ствол лезть как-то не хочется.

— В сугробе еще один отдыхает, не забудьте прибрать, — бросаю вслед.

— За это еще пятерку накинешь, — фыркает интеллигент и, засмеявшись, отвлекается.

Стоял он в это время всего в двух метрах от меня, поэтому ныряю вниз влево и бью очень сильно в живот. Наган тут же шлепнулся на пол, бандит улетает и врезается в стену, а я, выпрямляясь, спешу к последнему, кто еще никак не участвовал в схватке. Этот был самым мелким на вид и несуразным, молодой совсем, даже бить жалко.

— Постой, постой, я все расскажу! — кричит он вдруг, вскидывая руки.

— Мокрый, гнида, заткнись! — рычит осипшим голосом тот, кто получил от меня в горло, зря я сдерживался, надо было сломать ему кадык. Отправляю его в нокаут хорошим ударом справа в челюсть и даже слышу, как та хрустнула.

— Это все Лихой, — бандит с погонялом Мокрый трясущейся рукой указывает на лежавшего в позе зародыша старшего. — Твоих забрали, держат на хазе в поселке, за Волгой.

— Их трогали? — рычу я.

— Нет, нет, никто не трогал, Борец приказал доставить в целости, их увезли еще днем.

— Сколько вас там и кто такой Борец? — продолжаю собирать информацию.

— Ты чего, брат, о Борце не слыхал? Ты откуда свалился, с луны? Да он тут весь город держит…

Чего-то меня все время на луну отправляют.

— Не ври, вы не одна банда в Рыбинске.

— Заволжье за ним, никто не сунется, двенадцать хануриков точно будет, с нами было больше, — поправился Мокрый.

— Как на меня вышли?

— Срисовал один из наших, он живет рядом с хазой, которую ты сжег. Видел, как наших повязали, тебя заметил, когда ты уже деру дал оттуда. Искали долго, только вчера местные шкеты донесли, что видели тебя у «Дружбы».

— Ясно, — качнув головой, заключаю я. — Жить хочешь?

— Д-да, — часто-часто кивает бандит.

— Поможешь, не трону, еще и в наваре будешь.

— Мне край будет, завалят сразу.

— Ты должен провести меня на хазу, дальше можешь бежать.

— Ты сдурел, там двенадцать рыл, стволы есть, уработают тебя, а потом и меня.

— Курва ты, Мокрый, я тебе язык вырежу лично и сожрать заставлю, — внезапно доносится голос старшего.