Наш дом – СССР

На днях мне выдали и привезли комплектующие для гарнитура. И опять произошло то, от чего я уже порядком устал. Любое дело, за которое бы я не взялся, упиралось в следующую проблему, а та в новую. Захотел гарнитур, нашел вроде материал, нет нужных петлей, начертил схему, отнес в мастерскую на заводе, отдал токарям и фрезеровщикам, сделали. Привез напиленный «ламинат», оказалось, нет тут винтов-конфирматов. Когда в той жизни столкнулся со сборкой мебели, интересовался этими винтами, но думал, что они уже были в это время, оказывается, нет. Тут все с эксцентриком «воевали», а меня он бесит. Решил токарям показать, что мне надо, не оказалось нужного резца, надо делать самому. В итоге сделал точный чертеж для конфирмата, причем сразу с головкой под шестигранник, на хрен плоские отвертки. Цинковать не стану, это еще одна проблема, пока и ее решат, времени вагон уйдет. Сделали мне первый винт, попробовал стянуть им две детали, специально принес на завод два небольших куска «ламината». Стал сверлить, вспомнил о сверле с зенковкой, чтобы под конфирмат сверлить одним, а не двумя. Начертил новую приблуду, вновь к токарям на поклон. Сделали, уж чего-чего, а по чертежу наши токаря сделать могут все, что угодно. Через день опробовал, все устроило. Итог — только для того, чтобы собрать шкафы, пришлось «выдумать» новый винт, резец для него, шестигранный ключ и сверло. Пипец какой-то. Зато как радовался сначала кладовщик на фабрике, я специально показал ему такой вариант сборки мебели, а затем и директор этой самой фабрики. Последний назвал меня плохим словом, за то, что я до сих пор не подал заявку на винт в патентное бюро.

— Это же прорыв! Ты что, не понял сам, что изобрел?

А я не понял — я знал. Только ведь я не изобретал его, а «украл», совсем скоро, через пару лет вроде как, немцы должны показать на выставке свои конфирматы, а тут мы… И плевать, что украл, позже, подумав, я решил, что директор прав. Ведь это я придумал, как его вообще сделать в нынешних условиях. Придумал, нашел решение и воплотил в жизнь при помощи токарей. А значит, можно и заявку подать. Попросил Дерунова помочь, он спихнул это на кого-то из подручных, не самому же директору завода бегать по патентным бюро?!

И вот висят на стенах, стоят под ними новые кухонные шкафы моего, ну почти, изобретения. И как-то даже радостно на душе, очередное дело, которое смог протолкнуть в жизнь раньше срока.

— Ты — молодец, я всегда это знала, — поцеловала меня жена, — поэтому и замуж за тебя вышла. Мне всегда нравилось, как ты умеешь находить решение для любого вопроса. Люблю тебя! — И это для меня лучшая награда. На хрен забываешь все эти изобретения и патенты, главное, когда твой самый любимый и близкий человек доволен тобой. Не зря живет тот человек, которого ценят за его настоящие заслуги, а не слова.

— Спасибо тебе, родная! — поцеловал я любимую в ответ.

— Пап, а мне стол новый нужен, этот такой неудобный… — Моя маленькая егоза, выскочившая из комнаты, оглядела гарнитур и тут же придумала мне новую задачу.

— Приказывайте, моя госпожа! — шутливо вытянулся я во фрунт, но тут же сграбастал дочку в охапку и закружил. Правда, пришлось тут же перестать, так как крутить ребенка в руках в кухне размером с носовой платок чревато травмами различной степени тяжести.

В конце марта меня вызвали в столицу. Ехать не хотелось, но Шелепин был тверд. Даже чересчур. Возникло подозрение, уж не собрался ли меня упечь куда-нибудь в комнату с мягкими стенами. Поехал один, предварительно оставив супруге подробные инструкции, что делать, если не вернусь через три дня или не позвоню.

— Рад, что ты смог приехать, по телефону мне показалось, что ты чем-то встревожен? — Шелепин принял меня на той же конспиративной квартире. Были здесь и еще двое, из которых лично знаком был только с одним. Новый-старый глава КГБ Семичастный крепко пожал мне руку, а вот второй человек…

— Григорий Романов, значит, это вам мы обязаны всем происходящим в стране…

— А что я такого сделал? — спросил я серьезно.

— Так что у тебя случилось, Александр? — вновь повторил свой вопрос Шелепин.

— Да ничего, в общем-то, просто своим звонком вы меня заставили задуматься, зачем я понадобился?

— Он испугался, Саша, — произнес вдруг председатель грозной конторы и попал в точку. Он всегда был прозорлив и прямолинеен, за что его и убрали, точнее, в том числе и поэтому. Известна его вспыльчивость, когда нахамил Суслову с Брежневым, когда они его специально спровоцировали, после этого его и скинули, поставив своего Андропова.

— Саша, я уже тебе говорил, повторю еще раз, — Шелепин медленно, с расстановкой начал вещать, — тебе ничего не грозит, пока жив, я всегда буду помнить, кому обязан.

— Это-то и пугает, — тихо, больше для себя сказал я, но, конечно, все услышали.

— Никто не любит тех, кому должен? — Семичастный подтвердил мое мнение о себе как об очень умном человеке.

— Я не чувствую себя тем, кто сделал что-либо для кого-то, — решил прояснить свое опасение я, — просто подумал, что могу оказаться лишним.