Наш грешный мир

Катя засмущалась. Красавицей ее еще не называли. Разве что отец, души в ней не чающий. Вообще-то она была скорее милой. Мягкие светло-голубые глаза, открытая улыбка, вздернутые бровки – все это красило ее. Но портили: нос картошкой, выпуклый лоб, широкая челюсть. Одну из своих отрицательных черт она умело маскировала прической, однако все равно две оставались. Темно-каштановые кудряшки могли закрыть лоб, но никак не нос и тем более подбородок. И все же Катя не была лишена привлекательности. И фигурой удалась: невысокая, пропорционально сложенная, плотненькая, она не страдала ни излишней худобой, ни полнотой.

– Теперь как честный человек я обязан на вас жениться! – выдал Димася, чем вызвал у девушки улыбку.

Не такого мужчину она представляла рядом с собой. Ее тянуло к крупным, чернявым, басовитым. Новый же знакомый был худ, рыжеват, чуть пискляв. Только глаза красивые. Сейчас, увеличенные толстыми стеклами очков, они казались по-рыбьи выпуклыми, но на катке все было иначе: изумрудно-зеленые, миндалевидные, опушенные темными ресницами, они притягивали.

Димасик напоил свою спасительницу чаем с бутербродами. Белый хлеб, масло, больше напоминающее маргарин, варенье из вишни… С косточками, которые приходилось аккуратно выплевывать. Но Катерине очень все понравилось. В их доме такого к чаю не подавали. В те времена они жили еще не роскошно, но уже обеспеченно. Отец запатентовал несколько своих изобретений, и денежки на его счет капали регулярно. Да не рубли, а доллары. Поэтому дома они ели бутерброды с салями, трюфельной пастой, а если сладкие, то с диковинной тогда «Нутеллой». После чаепития Димасик (так называла его мама, накрывшая им стол, милейшая женщина) пошел провожать Катю до дома. Они о многом говорили. Оказалось, не только живут по соседству, но и учатся в одном университете. Только Дима заочно, потому что нужно работать. Трудился он на рыбокомбинате: сортировал сырье, или, как сам говорил, «крутил селедкам хвосты». Рассказывал об этом легко, с юмором, умалчивая о том, как тяжело таскать ящики, тазы, бочки с рыбой и бороться с тошнотой, когда попадается тухлятина.

Перед расставанием молодые люди обменялись номерами телефонов, тогда еще городских – мобильных не было. Димасик позвонил уже через пятнадцать минут, как только вернулся домой. Они проболтали полчаса. Кате очень понравился этот юморной очкарик, но она не влюбилась в него с первого взгляда. Чувство пришло позже – недели через две, и накрыло с головой, как шквалистая волна. И Катя знала, о чем говорит, поскольку в двенадцать лет случилось с ней такое… Бердники тогда отдыхали на Гавайях, она бродила по пляжу, собирая ракушки и выброшенных на берег морских звезд. Океан всегда неспокоен, но в тот день был особенно бурным. Катя не заметила, как зашла за огромный валун, что разрезал волны. Она стояла по колено в воде… всего лишь… но вдруг… Волна. Гигантская! Она сбила девочку с ног. Поднявшись, Катя побежала в сторону берега и почти достигла его, но тут набежала следующая. Валун разрезал ее на две, и бурлящая вода накрыла Катю. Ее засосало, закрутило, бросило на камни. Хорошо, что поблизости оказались сёрфингисты и вытащили Катерину. Она была в шоке. Икала и плакала. Бок был весь изодран. Нога в синяках. Но когда девочка немного пришла в себя, то ощутила восторг. Такое приключение…

Любовь к Димасе напомнила ей тот случай. Новое чувство, как океанская волна, подхватило, закрутило и понесло… Оглушило и ввергло в шок! Да, очкарик ей очень нравился, но как человек. Ее даже не смущало то, что он «крутит хвосты селедкам». Это же временно! Если б ее отец был снобом, она бы напряглась, но Александр Глебович сам, пока учился, дворником подрабатывал и никогда не скрывал данного эпизода своей биографии. Дело было во внешности Димаси. Ладно бы просто невзрачный, но нет, он был откровенно непривлекательным. Без очков еще ничего, но вот в очках… Не таким Катя себе представляла парня, который станет ее первой взрослой любовью. До этого она увлекалась только красавчиками, и вот угораздило ее… Худой, ушастый, полуслепой паренек, от которого пованивает рыбой.

И все равно он казался Кате самым лучшим! Как и она ему. Но если Катя была сдержанна в проявлении эмоций, то Димасик своих чувств не скрывал. Восхищался неустанно ее красотой, осыпал поцелуями, дарил всякие милые мелочи. Поскольку цветы в то время зимой если и продавались, то за космические деньги, он преподносил ей комнатные. А как-то вручил «букет» из мороженой скумбрии, перевязанный лентой ламинарии, то есть морской капусты. Это было самое счастливое время в жизни Кати. И длилось счастье два года. В масштабе их отношений – долго, а если брать весь пройденный жизненный путь, то мелочь.