Наш грешный мир

Когда Маняше исполнилось пять, Даша опять испытала охоту к перемене мест. Устроилась на теплоход официанткой. Плавала сначала по Волге, затем по Каме, а когда знакомствами обзавелась, то смогла устроиться в морское пароходство. Маняша, когда не торчала круглосуточно в садике, кочевала от одной бабушки к другой. Но больше всего она любила бывать в гостях у прадеда. Правда, к обожаемому деду Федору Машу отправляли только летом.

Жил тот в селе Решетове под городом N-ском, до которого три с половиной часа по железной дороге добираться. Старьевщик и очумелец (от словосочетания «очень умелые ручки»), он подбирал на помойках всякий хлам и мастерил из него разные штуки. Особенно любил аппаратуру. Чинил приемники, магнитофоны, колонки. Маняша помогала. Как-то они с дедом соорудили устройство, которое, как им думалось, засекает сигналы из космоса. Потом выяснилось, перехватывает позывные садящихся в ближайшем аэропорту самолетов.

Тогда-то Мария Корчагина поняла, чем хочет заниматься, когда вырастет. Она будет вслушиваться во Вселенную в надежде уловить голоса далеких миров.

А Даша тем временем жила своей весьма насыщенной жизнью. Даже чуть не вышла замуж за болгарина, который, отправившись в морской круиз, влюбился в симпатичную официантку. Но что-то не сложилось. Вроде бы из-за неверности невесты. Маше, естественно, хотелось, чтобы мама была рядом с нею. Но когда подросла и поняла, что ее мама не такая, как все, смирилась. И жила дальше, не чувствуя себя ущербной. Хуже тем, у кого родители алкаши или наркоманы. Дебоширы, тираны, изверги. Или их вовсе нет. А у нее все не так плохо. Отец живет на Севере, она его не видит, но получает письма и слышит голос в телефоне. Мать иногда берет ее с собой на теплоход, а четыре месяца в году они живут под одной крышей. Другие «сходят на берег» на полгода, но Дарья не могла так долго находиться на одном месте, все рвалась куда-то.

Маняша выросла. Окончила институт. Устроилась на работу. Мать не присутствовала при вручении аттестата и диплома. А когда узнала, что дочка защитила кандидатскую, удивилась. Она как-то умудрилась не заметить, что Маша пишет научную работу.

Все изменилось год назад. Дарья без предупреждения явилась домой со всеми своими чемоданами, бросила вещи в прихожей, а свое тело водрузила на кровать в спальне и велела ее не беспокоить. Маняша и не собиралась. Она не нарушала личного пространства матери и вообще не лезла в ее жизнь. Захочет рассказать, в чем дело, расскажет.

Оказалось, Дарью уволили с теплохода. Точнее, перевели из официанток в кухонные работники. Но Машина мама не хотела убирать грязные тарелки, а желала по-прежнему их подавать, фланируя между столами в коротеньком платьице, фартучке с оборками и кокетливой кружевной наколочке. Но директор ресторана решил, что Дарье пора дать дорогу молодым. Мол, та уже не справляется, работает медленно, да и привлекательность подрастеряла. Богатым посетителям нравится, когда их обслуживают хорошенькие девушки с точеными ножками, а не морщинистые бабы с варикозом.

– А мне ведь еще и пятидесяти нет, – всхлипывала Дарья.

– Разве? – удивилась дочь.

Мать шикнула на нее и продолжила причитать.

– Найдешь другую работу, чего ты? – пыталась успокоить ее Маняша.

– Какую? В официантки я, видишь, уже не гожусь.

– Есть и другие профессии.

– Но я ас в этой. У меня стаж почти двадцать лет. И вранье, что я не справляюсь. Бегаю, не хуже молодых.

– Мам, твоим ногам на самом деле пора бы уже отдых дать.

– И работать смотрителем биотуалетов? Сидеть на стульчике, принимая мелочь и выдавая бумагу для подтирки задниц?

– Давай я тебя в наш институт устрою?

– Кем?

– Не знаю пока. Спрошу, кто требуется.

– Может, официанткой? – оживилась Дарья.

– У нас столовая самообслуживания.

– Я на кассе сидеть могу.

– Я поспрашиваю. А ты пока отдыхай.

Но в институтскую столовую, как назло, требовалась только посудомойка. Маняша и предлагать матери эту вакансию не стала.

Работу мать через пару месяцев все же нашла. Устроилась продавцом в отдел восточных сладостей. Ей нравилось. Там вкусно пахло, можно было полакомиться лукумом и пахлавой, пококетничать с покупателями. Но через полгода Дарью уволили, чтобы ее место за прилавком заняла двадцатитрехлетняя хохлушка, без регистрации и даже медицинской книжки. Естественно, заполучила она место, переспав (очевидно, не один раз) с хозяином.

Так Дарья и мыкалась, работая то здесь, то там. Откуда-то ее увольняли, но часто она уходила сама. Однажды психанула, собрала манатки и снова уехала на Кавказ, как когда-то в молодости. Сказала, не вернусь, но уже через две недели оказалась дома. И там не нашла себе применения. Захандрила. Засела в квартире и решила всю себя посвятить дочери. Думая, что недодала ей заботы и внимания в детстве, оттого и выросла ее Маняша чудно`й и холодноватой. Но что, если сейчас вывалить на нее все запасы нерастраченных чувств и эмоций? Долюбить! Наверняка выправится доченька.