Наш хлеб - разведка

По мере того как остатки пережитого ужаса растворялись в сознании, уступая место здравому смыслу, у него в голове один за другим стали возникать планы. Пока он смутно представлял, как претворить в жизнь то или иное решение, но уверенность, что, пока жив Ильман и свидетели их разговора, ему придется туго, наталкивала на мысль подставить отряд вместе с Нурды федералам. Второй способ уберечься от самосуда – это добыть то, что ждет Азат и куратор. Он невольно подслушал их разговор, перед тем как покинуть пещеру, и понял, что трое моджахедов из их отряда везут в Чечню какой-то смертельный и очень дорогой препарат. Было бы большой удачей заманить этих троих выскочек в ловушку, убить и представить дело таким образом, будто в последний момент ему случайно удалось завладеть этим веществом. А вся троица погибла от рук тех же бойцов Ямадаева или кадыровцев.

За размышлениями не заметил, как среди деревьев появились аляповатые постройки на окраине Харачоя.

Небольшое селение, вытянувшееся вдоль дороги, с востока огибала река, которую Биберт перешел вброд. Сейчас он оказался вновь на ее изгибе. Теперь, чтобы попасть в село, нужно было снова переходить ее. Поразмыслив, решил не соваться в Харачой, а обойти его и попытаться поймать машину. Дальше дорога шла на Ботлих, за которым соединяла между собой мелкие селения, расположенные по дну Андийского ущелья. Но туда ему не надо. Сразу за перевалом Хаарами вправо от основной дороги уходил заброшенный проселок. Скорее это была широкая горная тропа. Ею не раз в прошлом году пользовались боевики. По ней можно добраться до Шароаргуна, а там – по обстоятельствам. Можно найти Азата и попытаться объясниться с ним либо навестить в Гехи отца, забрать накопленные за десять лет войны деньги, отобранное или снятое с убитых золото и умотать, например, в Россию.

Обойдя село, вновь преодолел речку вброд. Только на этот раз было время выбрать место с более спокойным течением и дном. Перед тем как войти в воду, снял штаны, успевшие высохнуть, и надел на босу ногу ботинки, чтобы не порезаться о камни. Вскоре, как ни в чем не бывало, Биберт Вахидов сидел на огромной каменной глыбе у дороги. Несколько проехавших мимо легковушек были битком набиты людьми, и он даже не пытался их остановить. Наконец из-за поворота вынырнул старенький «УАЗ». Уже немолодой водитель не колеблясь нажал на тормоза, увидев голосующего у обочины человека.

– Я в Ботлих еду, – сразу предупредил он.

– Вот и хорошо! – обрадованно воскликнул бандит. – И мне туда же.

Усевшись на переднее сиденье, он с облегчением перевел дыхание:

– С отцом ехал в Курчалой, когда сразу за вашим селом двигатель заклинило. Его на буксир знакомый взял, до Ведено, а меня отправили за запчастями.

– Что за машина? – безразлично спросил водитель.

– «Жигули».

– Разве такая жестянка для этих дорог? – усмехнулся мужчина.

С полчаса ехали молча. До поворота оставалось меньше километра. С треском переваривая самопальный бензин, оставляя за собой клубы сизого дыма, машина упорно ползла вверх. Сделав озабоченное лицо, Биберт посмотрел на профиль водителя.

– Что? – насторожился тот, метнув в сторону пассажира настороженный взгляд.

– Кажется, стучит что-то.

– Да? – удивился тот и сбавил скорость.

Биберт высунулся в окошко со своей стороны:

– Так и есть! Колесо болтается! Стой!

– Странно, – пробормотал мужчина, – а я ничего не чувствую.

– Как же при такой тряске поймешь? – хмыкнул бандит, украдкой бросив взгляд назад. Ни встречных, ни попутных машин не было.

Тем временем водитель сбавил скорость и, прижавшись к обочине, встал. Что-то бормоча себе под нос, вышел из машины и усталой походкой обошел ее спереди. За это время Биберт достал и снял с предохранителя пистолет. Дождавшись, когда мужчина с озабоченным видом, несколько раз ударив по баллону ногой, присел на корточки и стал шатать колесо руками, он высунул из окошка руку и несколько раз выстрелил ему в голову. Выскочив наружу, открыл заднюю дверцу и забросил труп между сиденьями. Вернувшись за руль, поморщился. Салон заполнил запах парной крови, к которому чеченец так и не смог привыкнуть за годы войны. Он вызывал у него чувство животного страха.

Тронув машину с места, вскоре Биберт уже свернул на нужный ему проселок. Дорога пару километров поднималась в гору, затем круто пошла вниз. Впереди, среди кустарника и нагромождения камней, заблестела вода. Остановившись у ручья, Биберт вновь выскочил наружу. С минуту постоял, осматривая склоны тянувшегося с севера перевала, потом выволок труп из машины и оттащил в сторону, спрятав между обломками скал. Затем, схватив ведро, валяющееся за сиденьями, открыл все дверцы, долго заливал внутрь салона ледяную воду, смывая кровь.