Наш маленький Нью-Йорк

— Мистер Томас Лерой? — осведомился бойкий женский голос.

— Да.

— Дежурная сестра, больница Святой Моники. Вы знакомы с мисс Эмили Блант?

У Тома потемнело в глазах. Никогда прежде он не чувствовал такой пронзительной, внезапной слабости с оттенками отчаяния и ярости.

В палате было светло каким-то зеленовато-голубым светом, будто под водой. Том чувствовал себя будто на дне океана. Да, он хотел бы съездить с Эмили к океану. И в горы. И в пустыню. И в Центральную Америку. И в джунгли. И на Северный полюс. И даже полететь на Луну.

Она смотрела на него немного виновато, как учинивший безобразие котенок. С возрастом кошки теряют совесть и делают вид, что человеческие проблемы их не касаются, что они безгрешны и совершенны, и сердца их холодны…

Пусть уж лучше смотрит так! По крайней мере, с нее спала маска из холодного мрамора.

Том, не стесняясь медсестры, стоял на коленях рядом с кроватью и держал Эмили за горячую, сухую руку.

— Глупо получилось, — в который уже раз завела она. — Ты, наверное, бог знает чего понавыдумывал, перенервничал…

— Эм, успокойся, мне медсестра сразу все объяснила: что ты вне опасности, перелом, температура, даже сотрясения нет.

Она улыбнулась так, будто сожалела, что легко отделалась. Отделалась от фургончика, развозившего заказы из ресторана японской кухни, внезапно вывернувшего из-за угла…

Потом Эмили отвела глаза и принялась изучать потолок цвета морской волны.

— Знаешь, — задумчиво проговорила она, — я всегда воображала себя героиней фильма. Мне хотелось быть похожей на кого-то из тех женщин, которых показывают по телевизору. Красивой, я бы даже сказала, великолепной…

— Ты сказочно красива, — убежденно сказал Том и прижался губами к ее ладони.

— …и с какой-то выдающейся судьбой. Такой судьбой, про которую просто нельзя не поведать людям. Не снять фильм, не написать книгу… А все не так. Не так получается. Как-то просто очень. И из мелочей. Мою жизнь нужно рассматривать под лупой. Я, даже попав в аварию, отделалась переломом и ссадинами. Как это все…

— Тебе мало? Ты бы хотела, чтобы я сейчас рыдал над твоим хладным телом? Или, на худой конец, сходил с ума у неподвижного, впавшего в кому? Как показывают в мелодрамах?

Эмили вздохнула. Том так и не понял, хотелось или нет.

— Эм, ты очень красивая. И очень умная. Только, прости меня, дурочка.

Она впилась в него взглядом широко распахнутых глаз.

— Это же жизнь, а не кино. Здесь не должно быть как в кино. И я бы не хотел… Не хотел бы быть героем какой-нибудь трагедии или драмы. Вторым Ромео мне не стать. — И сразу, без перехода: — Я люблю тебя.

Она онемела. Это было видно по ее лицу.

— Да, Эмили Блант. Я очень-очень тебя люблю. Хотя ты сейчас и несешь горячечный бред… И пусть мы не герои века, я готов любить тебя, как во всех книгах писали, до конца моих дней.

— Том…

— Да. Любить наш маленький мирок. Делать его лучше. Прозрачнее. Светлее. Заботиться о нем. Жить в уютном уголке. Исколесить весь белый свет. Нарожать с тобой кучу детей. Вернуться в наш уголок. Построить для тебя дом. Подарить тебе остров или спутник Плутона… Я хочу всего этого. Наша жизнь — это очень-очень мало в масштабах Вселенной. Но это — самое важное, что у нас есть. И я люблю тебя. Это — самое важное, что есть у меня.

Она плакала. Вот и сказано главное, а она плачет… И слезы, как капли хрусталя… Красиво. Глаза блестят еще ярче. Том потянулся к ней, чтобы поцеловать. Она не позволила, удержала его, упершись слабой рукой в его грудь:

— Подожди, Том. Что, опять?!

Видимо, на его лице прозрачно отразились его чувства, потому что Эмили поспешно сглотнула и жарко сказала:

— Знаешь, я тоже тебя люблю.

И ее улыбка, которая растворилась в его поцелуе…

Такой улыбкой можно короновать короля всей Солнечной системы.

На следующий день в палату к Эмили заглянул Скотт. Точнее, сначала появился букет цветов, пышный, из лилий и роз. А потом уже — сам Скотт. Том был до утра, потом ушел на работу, и Эмили успела немного заскучать.

— Ну как ты? — бодро осведомился Скотт.

— Нормально. Привет.

— Привет. Болит?

— Ноет. Мне колют обезболивающее.

— Понятно. А настроение? Глазки блестят. Даже не ожидал.

— Все хорошо со мной, Скотт. — Эмили отчаянно пыталась понять, что не так.

— Цветы нравятся? Не знал, какие твои любимые.

Он говорит просто. Не пытается ее обаять, не подкалывает… Скотт смущается?!

На самом деле Эмили сама чувствовала себя перед ним немножко виноватой: все-таки друг передал ей свою сверхценную философию жизни, а она по ней прошлась, как по ступеньке к своему счастью. Он наверняка обидится, когда узнает, Эмили уже готовилась к этому. Но его поведение будило в ней какие-то смутные подозрения.

— Скотт, что случилось? — в лоб спросила она.

— В каком смысле? — Он хлопнул ресницами, но быстро скосил глаза в сторону.

— Ты сам на себя не похож. Что-то происходит. Говори уже начистоту. Миранда не выплатит мне страховку? Меня увольняют?

— Нет. У меня к тебе разговор на важную тему.

— На какую же?

— Я хочу тебя кое с кем познакомить. Для начала.

Эмили чувствовала, как расширяются от удивления ее глаза.