Наш общий друг. Том 2

Быть может, злой дух презрительно засмеялся, выслушав этот вопрос и этот ответ; но что засмеялась миссис Лэмл и мистер Лэмл засмеялся тоже, в этом нет сомнения.

— А что же будет дальше? — спросила миссис Лэмл, обращаясь к злому духу.

— Дальше будет крах, — ответил мистер Лэмл по тому же адресу. Миссис Лэмл пренебрежительно взглянула на злого духа, не обращая никакого внимания на мистера Лэмла, и опустила глаза, после чего мистер Лэмл проделал то же самое и тоже опустил глаза. Тут вошла служанка с поджаренным хлебом, и злой дух снова убрался в шкаф и притаился там.

— Софрония, — начал мистер Лэмл, когда служанка вышла. И повторил гораздо громче: — Софрония!

— Да?

— Выслушайте меня внимательно, прошу вас. — Он строго посмотрел на нее, но она не проявила должного внимания, а потом продолжал: — Мне нужно посоветоваться с вами. Бросьте, бросьте, тут не до шуток. Вы знаете наш договор. Мы должны вместе работать в наших общих интересах, а вы на эти дела такая же ловкая, как я сам. Иначе мы не были бы вместе. Что предпринять? Нас загнали в угол. Что же нам делать?

— А разве у вас нет наготове плана, который можно было бы пустить в ход?

Мистер Лэмл запустил пальцы в бакенбарды в поисках мыслей и, не найдя ничего, ответил:

— Нет. Нам, как авантюристам, приходится вести азартную игру в надежде на крупный выигрыш, а последнее время нам что-то не везет.

Миссис Лэмл начала было:

— А разве у вас нечего… — но он прервал ее:

— У нас, Софрония. У нас, у нас.

— Разве у нас нечего продать?

— Черта с два. Я выдал одному еврею закладную на эту мебель, и он не сегодня-завтра может ее забрать. Думаю, что он забрал бы ее давным-давно, если бы не Фледжби.

— А при чем тут Фледжби?

— Знает его. Предостерегал меня еще до того, как я попал к нему в лапы. Просил еврея за кого-то и ничего не мог сделать.

— Вы хотите сказать, что Фледжби хлопотал за вас?

— За нас, Софрония. За нас, за нас.

— Хорошо, за нас?

— Я хочу сказать, что еврей до сих пор не трогал нас и что Фледжби уверяет, будто бы он его уговорил.

— Вы верите Фледжби?

— Софрония, я никогда никому не верю. Не верю с тех пор, милая моя, как поверил вам. Но похоже, что это так.

Намекнув задним числом на ее мятежные речи, адресованные злому духу, мистер Лэмл встал из-за стола — быть может, для того, чтобы скрыть улыбку и одно-два белых пятна на носу, — прошелся по ковру и остановился перед камином.

— Если б нам удалось тогда окрутить этого скота с Джорджианой… да что толку: снявши голову, по волосам не плачут.

Сказав это, Лэмл подобрал полы халата и, повернувшись спиною к огню, посмотрел на жену, а она побледнела и опустила глаза. Она спешила оправдаться перед ним, чувствуя за собой вину и, быть может, грозящую ей опасность, — она боялась его, боялась его руки и даже ноги, хотя он никогда и пальцем ее не тронул.

— А если б нам удалось занять деньги, Альфред?

— Выклянчить, занять или украсть. Для нас это все равно, Софрония, — перебил ее муж.

— Тогда мы смогли бы перебиться?

— Без сомнения. Я бы предложил другую, не менее оригинальную и бесспорную формулу, Софрония: дважды два — четыре.

Однако, заметив, что она обдумывает что-то, он снова подобрал полы халата одной рукой и, забрав пышные бакенбарды в другую руку, умолк, не сводя с нее глаз.

— В такую трудную минуту, Альфред, вполне естественно подумать о самых богатых и самых простодушных людях, какие нам знакомы, — сказала она, не без робости заглядывая ему в лицо.

— Совершенно верно, Софрония.

— О Боффинах.

— Вот именно, Софрония.

— Разве нельзя чего-нибудь от них добиться?

— Чего же можно от них добиться, Софрония?

Она снова задумалась, а он, как и раньше, глядел на нее, не сводя глаз-

— Конечно, я много раз думал о Боффинах, Софрония, — начал он после ни к чему не приведшего молчания, — но не нашел никакого выхода. Их очень зорко стерегут. Этот чертов секретарь стоит между ними и… и другими порядочными людьми.

— А нельзя ли от него отделаться? — спросила она, несколько оживляясь после нового раздумья.

— Что же, подумайте, Софрония, — снисходительно заметил ее осторожный супруг.

— Если бы можно было устранить его, изобразив это в виде услуги мистеру Боффину?

— Не торопитесь, подумайте, Софрония.

— Мы заметили, Альфред, что за последнее время старик стал очень подозрителен и недоверчив.

— И скуп тоже, милая моя, а это нам не сулит ничего хорошего. И все-таки не спешите, Софрония, подумайте.

Подумав, она продолжала:

— Предположим, что мы будем играть на той струнке, которую в нем подметили. Предположим, моя совесть…

— А мы знаем, какова эта совесть, душа моя. Итак?

— Предположим, совесть не позволяет мне молчать о том, что эта девчонка-выскочка рассказала мне о предложении секретаря. Предположим, совесть заставляет меня передать все это мистеру Боффину.

— Пожалуй, мне это нравится, — сказал Лэмл.

— Предположим, я сумею внушить мистеру Боффину, что моя тонкая чувствительность и мое благородство…

— Очень хорошо сказано, Софрония.