Наш общий друг. Том 2

— Меня не минует! — сдавленным голосом прохрипел Брэдли. — Я утоплюсь! Живой — ты у меня в руках, и с мертвым я с тобой не расстанусь! Идем вместе!

Райдергуд упал навзничь в неподвижную черную воду, увлекая за собой Брэдли Хэдстона. Когда их нашли в тине и водорослях у гнилой шлюзной створки, Райдергуд лежал с открытыми глазами, раскинув руки, как во время падения. Но железная цепь по-прежнему опоясывала его, и звенья этой цепи не разомкнулись.

Глава XVI

О прочих и о прочем

Своим первым и приятнейшим долгом мистер, и миссис Джон Гармон почли налаживание всех дел, которые разладились, или могли, или вот-вот готовы были разладиться, пока Джон еще не смел назваться во всеуслышание своим настоящим именем. Подводя итог обстоятельствам, так или иначе связанным с фиктивной смертью Джона, они захватывали широко. Так, например, было признано, что кукольная швея вправе рассчитывать на их поддержку, так как она находилась в самых близких отношениях с миссис Юджин Рэйберн, а миссис Юджин Рэйберн в свою очередь имела самое близкое касательство к мрачной стороне их истории. Отсюда следовало, что и о старике Райе — верном защитнике и помощнике обеих подруг — тоже не мешает подумать. Так же и о господине инспекторе, который проявил столько рвения, охотясь по ложному следу. Кстати, в полиции скоро распространился слух, будто, сидя у «Шести Веселых Грузчиков» за кружкой флипа, этот достойный человек признался мисс Аби Поттерсон, что он «не прогадал» на воскресении мистера Гармона и получил столько, сколько ему предстояло бы положить в карман за поимку убийцы, если бы мистер Джон Гармон действительно был зверски убит.

Во всех этих хлопотах мистеру и миссис Джон Гармон оказывал большую помощь известный адвокат мистер Мортимер Лайтвуд, который за последнее время стал с такой охотой и с таким усердием заниматься порученными ему делами, что они у него не залеживались, вследствие чего юный Вред, точно хватив того заокеанского зелья, что поэтически именуется «пробка — хлоп! глаза на лоб», наконец-то вперял свой взор в настоящих клиентов, а не в окно, выходящее на улицу. Знакомство со стариком Райей, подавшим Лайтвуду толковые советы относительно устройства запутанных денежных дел Юджина, вдохновило его на открытую борьбу с мистером Фледжби, и сей джентльмен, опасаясь, что взрывчатая сила кое-каких его операций грозит ему взлететь на воздух, а также памятуя о перенесенной порке, пошел на переговоры и запросил пощады. Условия, на которые его заставили согласиться, оказались спасительными для безобидного мистера Твемлоу, хотя он даже не подозревал этого. Мистер Райя вдруг размяк, посетил мистера Твемлоу в его квартире над конюшней (Дьюк-стрит, Сент-Джеймс-сквер) и, превратившись из беззастенчивого грабителя в олицетворение кротости, сообщил ему, что его, Райи, аппетит будет вполне удовлетворен, если мистер Твемлоу соизволит вносить проценты по займу, как и прежде, но по новому адресу, а именно в контору мистера Лайтвуда. После чего удалился, так и не открыв мистеру Твемлоу, что его заимодавцем стал теперь мистер Джон Гармон, уплативший все его долги. Таким образом, гнев блистательного Снигсворта был предотвращен, и если он, вознесенный над камином, и продолжал фыркать на всех и вся, опираясь о коринфскую колонну, то не настолько сильно, чтобы это могло повредить его (а также Британской) конституции.

Первый визит миссис Уилфер к супруге нищего в ее новом нищенском пристанище был великим событием. За папой послали в Сити в первый же день, а когда он приехал, его стали водить по всему дому, держа за ушко, и показывать ему, потрясенному, захлебывающемуся от восторга, все тамошние чудеса. Кроме того, папу определили на должность секретаря, приказали немедленно подать в отставку и на веки вечные распроститься с фирмой «Чикси, Вениринг и Стебле». Но мама пожаловала гораздо позднее, и, как и следовало ожидать, с большой помпой.

За мамой выслали карету, и она села в нее с достоинством, подобающим такому торжественному случаю, сопровождаемая Лавви, — всего лишь сопровождаемая, так как эта юная девица наотрез отказалась вести мать под руку и вообще признавать материнское величие. Мистер Джордж Самсон смиренно следовал за ними. Миссис Уилфер отнеслась к его появлению в экипаже так, будто он удостоился великой чести присутствовать на похоронах кого-то из членов ее семьи, и отдала приказ: «Трогай!» — что относилось непосредственно к кучеру нищего.

— Ах, мама! — сказала Лавви, откидываясь на подушки и складывая руки на груди. — Вы бы хоть сели поудобнее! Развалитесь!

— Чтобы я… — вознегодовала величественная леди, — …развалилась?

— Да, да, мама.

— Твоя мать на это не способна! — заявила миссис Уилфер.

— Что верно, то верно, мама. Но почему, едучи на обед к родной дочери или к родной сестре, надо сидеть так, будто нижняя юбка у вас сколочена из досок, это я отказываюсь понимать.