Наш Современник, 2002 № 08

В разбираемой нами брошюре практически все подчинено этой логике. Но особенно ярко она проявлена в “мифах о сексуальном насилии”. Споря с общепринятым мнением о педофилах как об извращенцах, авторы утверждают, что “большинство педофилов — самые обычные мужчины, с нормальной психикой”. Развенчивается и “миф” о том, что “сексуальные покушения на детей редки и являются признаком морального распада и деградации общества”. Какой распад? Какая деградация? И что значит “редки”? На самом деле, утверждают авторы, все это было всегда и “статистически часто”. “В четырех случаях из пяти это делают те, кого ребенок знает... очень часто — кто-то из старших членов семьи... это случается во всех слоях общества, с любыми уровнями образования и дохода, во всех этнических и религиозных группах”. В общем, вполне банальная история. С каждым может случиться.

И не следует заблуждаться насчет того, что “...ребенок — пассивный объект сексуальных посягательств. Приходится признать: он может быть инициатором”. Словом, нас хотят уверить, что нет четкой границы между ребенком и взрослым, жертвой и преступником, добром и злом. Все относительно, зыбко, “неоднозначно”.

Ну а зло — оно все равно непобедимо. “Даже самая идеальная система права не в состоянии полностью защитить ребенка от насилия. Здесь важен не столько контроль (да и кого контролировать, когда непонятно, кто инициатор: взрослый извращенец или ребенок? —

Авт.

), сколько просвещение. Родители и учителя должны знать, что сексуальная эксплуатация детей — большая и серьезная проблема”. Так и написано — “проблема”. Есть проблема утомляемости на уроках, есть проблема аллергии, есть проблема летнего отдыха, а есть... сексуального насилия над детьми. Хочется, заняв прилагательные у авторов, сказать, что это “большая и серьезная” победа зла, если растление ребенка, надругательство над его невинностью становится для нас не чудовищным преступлением, не трагедией и даже не драмой, а проблемой. И, решая ее, главное (как, впрочем, и во всех остальных случаях, перечисленных в брошюре) — “сохранять спокойствие”. Не правда ли, это так естественно, когда узнаешь, что твой ребенок изнасилован, болен СПИДом, стал алкоголиком, наркоманом или вором?

Рекомендации взрослым по поводу детского воровства — это прямо какая-то оргия гуманизма. “Хорошенько подумайте, прежде чем приступать к решительным действиям. Наверное, наказывать надо, но только если вы уверены, что и ребенок считает это наказание справедливым... Пережив наказание, ребенок, скорее всего, научится ловчить, скрытничать, боясь лишь одного — быть разоблаченным... Пожалейте его, и ему сразу станет стыдно. (А если нет? Если он сочтет таких родственников придурками, из которых можно вить веревки? Тогда как? —

Авт.

) Помогите исправить то, что он совершил. (То есть компенсируйте украденное, выгораживайте, выкупайте, “отмазывайте”, чтобы он ни в коем случае не прочувствовал последствий своего воровства. А то не дай Бог вразумится! — Авт. ) КАК МОЖНО БЕРЕЖНЕЙ ОТНЕСИТЕСЬ И К НЕМУ, И К ЕГО ПОСТУПКУ (выделено нами. — Авт. )... Не ужас наказания, а страх повторения — вот что отныне должно поселиться в его душе”.

 Должно, конечно. Но может поселиться — и скорее всего поселится! — совсем другое: чувство полной безнаказанности и желание новых “подвигов”. Why not?

Поддавшись умилению, читатель мог и не заметить одну характерную подмену: кража, совершенная ребенком, названа ПОСТУПКОМ (даже не проступ­ком!). А ведь это преступление, хоть по малолетству, как правило, неподсудное. Более того, своровать — значит нарушить одну из десяти заповедей, то есть самых строгих запретов для людей христианской культуры. Впрочем, ни в каких культурах воровство, мягко говоря, не поощряется. Апологеты же “гуманной педагогики” советуют отнестись к воровству “как можно бережней”. Даже в столь вопиющем случае идея наказания им явно претит. Это ведь фу как негуманно!

А между тем христианская педагогика утверждает прямо противоположное. “Самая суровость родительской дисциплины полезна для детей и желательна, — читаем у епископа Кинешемского Василия. — Суровые испытания необходимы для духовного совершенствования, как огонь, очищающий металл... “Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь” (Мф. VII, 14). Но если эту школу скорби и испытаний мы не пройдем в детстве в родительской семье, то Господу ничего не останется, как подвергнуть нас испытаниям жизни, а это гораздо труднее, особенно без предварительной подготовки в родительском доме. Но если этот скорбный курс духовного воспитания в виде родительских наказаний и известной суровости отношений мы пройдем с детской покорностью в родном доме, то дальнейшие испытания часто оказываются ненужными”...

А вот цитата из Библии: “Кто любит своего сына, тот пусть чаще наказывает его, чтобы впоследствии утешаться им... Не давай ему воли в юности и не потворствуй неразумию его”. Так что и по этому вопросу либеральные установки авторов брошюры противоположны традиционным.