Наш Современник, 2002 № 08

“Либерализация, демократизация и прочие “зации” дали возможность эмиссарам Любавичского Ребе просачиваться во все крупные города России, невзирая на существовавшие тогда законы, регулировавшие религиозную жизнь. Происходило это через возникавшие в то время, как грибы после дождя, совместные предприятия, где они играли роли многочисленных сотрудников, экспертов и консультантов”. В книге Э. Ходоса приводятся весьма красноречивые примеры “религиозной” деятельности Хабада на территории Украины и России.

В 1990 году Ходос, председатель Харьковской еврейской общины, используя свою популярность в общественных и религиозных кругах Украины, добивается возвращения крупнейшей в мире Харьковской хоральной синагоги. Синагога постепенно обустраивалась, в ней начали проводиться богослужения, отмечаться религиозные праздники. Вот здесь-то и вмешался вездесущий Хабад. “Тихий американец”, хабадник М. Москович занял комнату в синагоге и начал вмеши­ваться в религиозные дела общины. Как вспоминает Ходос, “весной 1991 года синагогу по моему приглашению посетил Митрополит Харьковский и Богоду­ховский Никодим. У нас с ним складывались добрые отношения, которые сохранились и по сей день. По моему глубокому убеждению, Владыка Никодим как религиозный мыслитель и практик занимает одно из ведущих мест в православии и пользуется заслуженным уважением у представителей других религий. И вдруг неожиданно мне пришлось столкнуться с невероятно упорным нежеланием со стороны М. Московича участвовать в нашей беседе, а тем более фиксировать ее на фотопленку. И только боязнь открытой ссоры вынудила его пойти на это” (до этого случая, как отмечает Ходос, М. Москович подчеркнуто старался угодить как самому председателю общины, так и харьковскому раввину Иоффе). Странное поведение Московича стало понятно для Ходоса после контактов последнего с хабадской верхушкой в СССР и на Западе.

На всесоюзной встрече движения Хабад, состоявшейся в июне 1991 года в московской гостинице “Космос”, Э. Ходос, будучи уже знакомым “со всей хабадской верхушкой, работавшей в СССР”, получил приглашение посетить вождя движения — Любавичского Ребе в его резиденции в Нью-Йорке. Кроме Ходоса подобное приглашение получили еще пять глав еврейских общин крупнейших советских городов. Однако грянули события августа 1991 года. Как пишет Ходос, известие о “путче” Мойша Москович “встретил абсолютно хладнокровно и на ломаном русском языке сообщил мне: “Ребе сказал всем оставаться на местах”. А через два дня, 22 августа, я с изумлением наблюдал по телевидению, как во время работы Чрезвычайного Съезда народных депутатов РСФСР, проводимого Борисом Ельциным, в зал гордо прошествовали в черных шляпах и сюртуках руководитель Хабада в России Берл Лазар со товарищи”.

Августовские события и последовавшие вслед за ними полный хаос и дезорганизация государственной жизни в СССР, по мнению Ходоса, дали “зеленый свет” Хабаду на осуществление открытых экстремистских действий. Обратимся вновь к страницам книги Э. Ходоса: “7 сентября 1991 года московское, а затем и всесоюзное телевидение сообщило, что здание библиотеки им. Ленина захвачено группой лиц, называющих себя хасидами и требующих выдачи им так называемой “коллекции Любавичского Ребе”, обвиняя библиотеку в “воровстве”. Был избит милиционер, которого увезла “скорая”, десятки других хабадников в это время громили мебель и оборудование... К слову, через несколько лет на обложке хабадского журнала “Лехаим” появится знакомая фотография: министр культуры России Е. Сидоров передает книгу из библиотеки им. Ленина вице-президенту США А. Гору, о котором в 1991 году в Нью-Йорке, в резиденции Любавичского Ребе, мне не без гордости сообщили как о человеке Хабада”.