Наш Современник, 2002 № 12

По очередной глупости составителей, этим названием — талан — они хотели подчеркнуть русскую “кондовостъ” понятий “корысть” и “нажива”. В качестве заставки воспроизвели даже репринт соответствующей статьи из словаря Даля, просмотрев, правда, что слово-то “талан” — по происхождению тюркское. А вот “талант” — свое, родное. Но какова разница?!

Талантов, действительно, в этом сборнике нет: все авторы, кстати, скры­ваются за псевдонимами — Лев Усыскин (не правда ли, смешно?!), Иван Жуков (этот, кажется, раньше что-то все-таки читал), ожидаемые всегда Владимир Вестер и Асар Эппель, некие совсем уж таинственные yrii, Alex и topot. Вся эта разнородная компашка представляет собой победителей литературного конкурса “Чудесные истории о деньгах”, объявленного в Интернете. Не знаю, много ли “зелени” отвалили на премии кукловоды (Гран при, однако, сто тысяч, увы, рублей), но авторы “проекта” довольны: в русской литературе появилась новая “шелестяще-звенящая тема” (см. аннотацию к книге), “рисующая, по сути, другую, неведомую читателям реальность” (из заявления жюри конкурса).

Самое странное во всей этой “лав стори”, что составителям и авторам изменило национальное чувство юмора, даже тюркского. Ведь когда торгуются, то шутят, устраивают маленький спектакль: баш на баш, ты мне — я тебе. Нет, все в этом сборнике на полном и сугубом серьезе, ибо жюри отобраны, оказы­вается, только “нестыдные сочинения”. А какие же в таком случае “стыдные”? Их, к сожалению, набралось подавляющее большинство (из пятисот только тридцать “нестыдные”), и представляют они собой следующие поэмы экстаза: “Я обожаю вас, деньги! Нежная зелень бакса, медовые подпалины гульдена, розовый рассвет еще чего-то там. О, прекрасные мои!.. Ваш хруст!.. О, я целую ваши водяные знаки!..”

Но самым серьезным до бесстыдства сочинением стала теоретическая статья Татьяны Толстой. Дамочка серьезно подготовилась и идеологически подковалась: заготовила сноски из “Послания апостола Павла к Евреям” и из Апокалипсиса, из Василия Васильевича Розанова (с его слов: “Русский человек задарма и рвотного выпьет” и начинает свою осанну золотому тельцу) и Корнея Чуковского, из безвестного поэта 70-х годов Сергея Николаева и Марины Цветаевой. Уровень рассуждений академика “шелестяще-звенящей темы” таков: “Русская литература отказывается всерьез говорить о земном устройстве человеческой жизни, о быте, о пользе, о выгоде, о прибылях, о покупках, о радостях приобретательства и строительства, о муке, овцах и виссоне” (последние три слова, прости Господи, цитата из Апокалипсиса). Да, Татьяна Батьковна, о “покупках” русская литература недостойно мало писала, нельзя с вами не согласиться.

Тезис следующий: “Русскую литературу не заинтересовали возможности разумного менеджмента, грамотного управления финансами, она осталась равнодушна к хитростям банковской системы”. Авторша прямо-таки камня на камне не оставляет от самого, как мы надеялись, конвертируемого товара, выбалтывает коммерческую тайну, подрывает основы нашего литературного экспорта. Только я размечтался, что роман Александра Сегеня “Русский ураган” о футбольном “разумном менеджменте” будет переведен на все цивилизованные языки, ан нет! Суров приговор!.. Придется теперь Александру Юрьевичу написать повесть о “радостях приобретательства”, в крайнем случае о “грамотном управлении финансами”.

Тезис третий. Вернее, пора бы привести и пример, ибо подходим к главному. Конечно же, это будет пример не из суконно-посконной русской классики: “В ранней юности я соблазнилась прочесть роман Золя “Дамское счастье”, естественно, ожидая альковных подробностей: хозяйке, так сказать, на заметку. Оказалось, это не про любовь, а про универмаг, про новый, прогрессивный, капиталистический способ торговли. Оказалось, это интереснее любых поцелуев...” Не буду цитировать подробный и  л ю б о в н ы й  пересказ сюжета романа. Нам важнее вывод: “Золя ясно и увлекательно объяснил азы рыночной экономики...”

Вот у кого, Александр Сегень, тебе нужно учиться. Не просто бытописать о “земном устройстве человеческой жизни”, пусть и банкира, а доходчиво расска­зывать о такой сложнейшей материи, как “оптовый оборот товара”, и помнить наказ, что “западное сознание, отразившееся в изящных искусствах, вообще тяготеет к подробностям, деталям, мелочам мира Божьего”. Когда будешь сочинять повесть о православном банкире, погрязшем в “хитростях банковской системы”, то не забудь лирически живописать лучик солнца, упавший будто бы случайно на брильянтовый зажим a la Cartie галстука главного героя. Додумай, душа Тряпичкин, дальше сам поворот сюжета, но оцени деталь. Уверен, что сразу тебе Государст­венную премию России имени Булата Окуджавы не дадут, но Букером отметят.