Наш Современник, 2004 № 06

Но, несмотря на неудачи, в которых меньше всего было его вины, творческая судьба скульптора-самородка складывалась счастливо. Признание его таланта в “высшем свете”, высокооплачиваемые царские заказы, награды не вскружили ему голову. При первой возможности он брался за работу, которая была близка его сердцу, увлекала. После памятника Карлу Бэру он с большим желанием принял приглашение участвовать в конкурсе на памятник М. Ю. Лермонтову для Пятигорска. Был ликвидирован еще один пробел в его образовании: с дотошностью исследователя он изучил творчество второго великого поэта Земли Русской, познакомился с воспоминаниями о нем, встречался с людьми, знавшими Лермонтова.

Его изыскания в области иконографии, относящиеся к Лермонтову и его эпохе, схожи с поисками нашего современника Ираклия Луарсабовича Андро­никова. И что удивительно: сам подход к изучаемому предмету и выводы, к кото­рым приходили скульптор XIX века и советский искусствовед, часто совпадали.

“Всматриваясь в изображения Лермонтова, — пишет И. Л. Андроников, — мы понимаем, что художники пытались передать выражение глаз. И чувст­вуем, что взгляд не уловлен. При этом — портреты все разные. Если пушкин­ские как бы дополняют друг друга, то лермонтовские один другому проти­воречит. Правда, А. С. Пушкина писали великолепные портретисты — О. А. Кип­ренский, В. А. Тропинин, П. Ф. Соколов. Пушкина лепил И. П. Витали. Лер­мон­товские портреты принадлежат художникам не столь знаменитым — П. Е. Заболотскому, А. И. Клюндеру, К. А. Горбунову, способным, однако, передать характерные черты, а тем более сходство. Но, несмотря на все их старания, они не сумели схватить жизнь лица, оказались бессильными в передаче духовного облика Лермонтова, ибо в этих изображениях нет главного — нет поэта!.. Дело, видимо, не в портретистах, — заключает советский исследователь, — а в неуловимых чертах поэта”.

За сто лет до написания этих строк с той же самой проблемой столкнулся А. М. Опекушин. Более того, он убедился в том, что наиболее популярный в то время портрет Лермонтова не отражает подлинных черт лица поэта. Это открытие отнюдь не обрадовало скульптора. Общество “привыкло” представ­лять себе именно таким облик Лермонтова, а он, новоявленный художник, хочет восстановить истину, сделать его непохожим на этот портрет. Как тут быть? А. М. Опекушин не мог поступиться истиной, и тогда он решил через газету обратиться к читателям с письмом.

“В № 305 “Голоса”, — писал он, — была помещена заметка биографа Лер­монтова проф. П. А. Висковатого о памятнике Лермонтову, в которой, между прочим, говорится о портретах нашего поэта и о важности решения, какой из них самый схожий.

Самый распространенный — в сюртуке, без эполет, с шашкой и ремнем через плечо — оказывается наименее схожим. Вероятно, того же мнения и издатели сочинений Лермонтова, потому что при новых изданиях Лермонтова прилагается теперь обыкновенно копия с портрета, сделанного художником Клюндером и принадлежащего князю Меньшикову. Поэт изображен здесь в гусарском мундире с эполетами. Гравюра, прилагаемая к сочинениям Лер­мон­това, сделана Брокгаузом в Лейпциге (15).

Недавно мне пришлось быть в Дерпте и видеть у проф. Висковатого довольно большую коллекцию портретов. Сравнивая их со скульптурной точки зрения, я должен был согласиться с тем, что высказано профессором в “Голосе”. Три портрета в анфас заслуживают особого внимания. Они очень схожи между собой и близки к гравированному Брокгаузом.

1-й из этих портретов Лермонтова мальчиком, лет 11.

2-й — в гусарском мундире — сделан в 1837 году художником Заболотским. Поэту было тогда около 23 лет.

3-й портрет рисован самим поэтом акварелью, в бурке и армейском мундире. Это весьма любопытный портрет, должно быть, очень похожий. Выражение глаз, все черты представляют один характер с вышеозначенными, только волосы длиннее и не так правильно зачесаны, как требовало в то время предписание для всех служащих. Портрет рисован на Кавказе, где разрешались некоторые отступления от строгостей формы.

Но самое любопытное и важное для скульптора — это портрет поэта в профиль, сделанный карандашом в 1840 году, во время экспедиции на Кавказе. Тщательно сравнивая его с вышеуказанными, я должен признать в нем большое сходство.

П. А. Висковатый показал его некоторым лицам, близко знавшим поэта: князю И. И. Васильчикову, генерал-адъютанту Потапову и др. Все подтвер­дили сходство. Профильный портрет поэта весьма важен при лепке бюста, так как маски с умершего снято не было.

Ввиду конкурса на памятник Лермонтову, я считаю своей обязанностью поделиться со всеми собратьями этой важной для нас находкою”.